Ветер Кэналлоа

[eresia]

Фендом: Отблески Этерны
Автор: Ольха
Бета:  Амелия Б.
Название: Ветер Кэналлоа
Тип: джен, гет
Жанр: adult, romance, мистика
Рейтинг: PG - NC-17
Персонажи/пейринг: Алва, Ричард/ОЖП
От автора: читатели долго ждали фика, автор долго ждал хорошей погоды. Ждать погоды в Петербурге всё равно что у моря, но моё упрямство победило. Уже неделю держится тепло, от асфальта уже начал подниматься парок, девушки надели босоножки и сарафаны, в их числе и ваша покорная... в общем, у меня хорошее настроение и я думаю самое время.
ПС: пожалуйста, не задавайте мне никаких вопросов по мистике и вставке вначале, клянусь любимой клавиатурой, я всё объясню в конце.
ПС2: Да, это вся часть целиком, вторую придется подождать до следующей недели.

Ветер Кэналлоа

Как бьется и дышит сердце целого мира
Оно научило ничего не бояться
И ты не живешь как все остальные
И ты не уйдешь – ты будешь драться
Би-2

Ты стоишь у самой нижней ступени. Тьма застилает глаза плотной тканью, словно на голову повязали кусок черного бархата. Факел кажется бесполезным, и ты не бросаешь его только потому, что он вселяет хоть какую-то уверенность. Так тяжело сделать первый шаг, особенно своими, будто обутыми в свинец, ногами. Что ты решишь? Наверху- человек, а ещё там солнце и тепло, хотя уже чувствуется дыхание приближающейся осени. Можно выйти наружу, насладиться этим миром и своей жизнью, ведь ты никому ничего не должен. И все, связывающие тебя обязательства, всего лишь миф и сказка. Если ты поднимешься и скажешь, что ничего не случилось, вполне возможно, тебе поверят, и ты сам сможешь себя в этом убедить. Но, постой, кто так жалобно всхлипнул где-то там, в густой темноте подземелья? Снова взгляд наверх: на светлом фоне, в обрамлении дверного проема, темная фигура выглядит такой нереальной, словно картина, порожденная фантазией нездорового художника. А теплый, игривый ветерок, пробравшийся даже сюда, какой-то неприятный. Дыхание жизни не манит тебя больше, потому что не будет никакой жизни, если ты сдашься. Сдавшийся человек – просто умирает. Поэтому сжимай крепче эту дурносбалансированную железяку, подрагивающей рукой и успокойся. Ты ведь помнишь, что когда всё начиналось, было гораздо страшней. Никакого сравнения с живой тьмой гальтарского лабиринта.

Всё, что угодно, но только не ждать...
Нервной гитары сдержанный плач
Всё, что хотите, но путь мой туда,
Где танцуют фламенко...
Би-2

Часть 1 Борей

Ричард смотрел на неё и боялся. Алый росчерк на желтоватой хрустящей бумаге. Красно-белая пена пышных юбок, оголенное плечо, черные волосы, заколотые большим вычурным гребнем. Он смотрел и боялся оказаться пленником её танца, мгновение которого схватил художник. Один страх тянул за собой следующий, разматывая длинную нить его обычного беспокойства.
Он боялся однажды сдаться и напроситься с эром в Кэналлоа. Оказаться в Алвасете и расстроить родных. Или боялся вернуться в Надор, ко всему тому от чего отвык: скудной пище, кислому вину, холоду и матушкиным нравоучениям. Дикон знал, что матушка сказала бы об этой девушке и её наряде: кэналлийцы недалеко ушли от варваров и все их нравы недостойны интереса настоящего Человека Чести. Он и сам так подумал вначале, только всё равно не мог оторвать взгляд от одновременно напряженной и изящной позы девушки. Художник изобразил её спиной к зрителю, повернувшей голову, будто зовущей присоединиться к танцу. Ричард наткнулся на эту иллюстрацию во время чтения книги о родине своего эра, где-то неделю назад, и с тех пор каждый день думал о том, как же кэналлийские танцы выглядят в движении и сложно ли им научится?
Впервые юношу так манило неизвестностью. Обычно он её боялся и старательно избегал, но Кэналлоа превратилось для него в мечту. В ближайшее время - недостижимую. Монсеньор не возьмет оруженосца с собой. Он готов воспользоваться любой возможностью хоть ненадолго избавиться от обузы, которую сам на себя взял из собственной прихоти. Да и к тому же Окделлу действительно пора съездить домой и увидеться с родными. Он и так оттягивал свой отъезд из Олларии, ссылаясь на то, что эр не может отпустить его просто так, но теперь всем военным давали отпуск и к Новому Году Ричард уже должен был оказаться дома.
Дикон со вздохом оторвался от своей любимой книги, чтобы взять другую, которую нашел сегодня. В ней рассказывалась краткая история основных знатных родов Кэналлоа, конечно же Борраска и Алва шли там в числе первых. Странницы с их историей Ричард перевернул, уверенный, что и так всё прекрасно знает.
- Напрасно, юноша. Вы сейчас пренебрегли парочкой очень любопытных историй, - раздался за спиной Окделла голос монсеньора. Ричард принялся озираться, как унар пойманный за проказой. Алва вышел из тени стеллажа, Дик только теперь понял, что уже давно стемнело, а он читает при свете одного только камина и даже свечи не зажег.
- Монсеньор… я, - как обычно, Ричард не знал, что бы ответить на реплику эра, чем тот, тоже как обычно, и воспользовался.
- Вы много читаете о моей родине. Восполняете недостаток знаний полученных в Лаик? – Рокэ говорил, медленно приближаясь к кушетке у камина, а Дик слушал уверенный, что эр приготовил ему очередную ловушку. В этих движениях, улыбке, тоне голоса - Ричард чувствовал какой-то подвох. Так всегда случалось, когда монсеньор собирался сказать какое-нибудь оскорбление, которое станет понятно не сразу. Или предложит что-то такое от чего нельзя будет отказаться и в то же время невозможно будет дать согласие. Поэтому Ричард напрягся и внимательно слушал, в панике пытаясь предугадать ход событий. Разумеется, ни одно его предположение не оправдалось. Алва остановился рядом с юношей, с его лица вдруг сошло насмешливое выражение. Он стал спокойным, словно устал от собственной язвительности и совершено серьезно спросил:
- Хочешь поехать в Кэналлоа?
- Да, - Дик так обрадовался и удивился, что ответил ни секунду не задумываясь.
- Ну, так собирайся быстрее, мы выезжаем через два дня, - Рокэ вдруг растрепал ему волосы, как всегда это произошло неожиданно и показалось неуместным, но Дикон промолчал. Хотя ему уже начало казаться, что эр просто не терпит причесанных юношей.
- И ещё одно условие, - улыбка Алвы снова стала кошачьей.
- Да, монсеньор, - обреченно вздохнул Ричард.
- Выучи историю Борраска и Алва наизусть, я проверю.

Разумеется, Ричарду не очень хотелось домой, но угрызения совести не оставляли его довольно долго. Ему даже снились кошмары, в которых матушка превращалась в какое-то жуткое клыкастое чудовище, словно бы в наказание за то, что он не приехал в Надор как обещал. Пытаясь хоть немного сгладить свою вину, Дикон каждый день писал письма родным, в которых старался расписать своё путешествие как можно подробнее. Хотя в них он описывал скорее вымышленное Кэналлоа, которое сам себе нарисовал, начитавшись книг, чем реальность, окружавшую его.
По правде сказать, Ричард был сильно разочарован. Он не видел апельсиновых и гранатовых рощ, благоухающих на всю округу, не встретил кипарисов, о которых так много читал, не было здесь и блестящей глади моря, ни даже морского запаха. Они с монсеньором ехали по плоскогорью, иногда прерывающемуся высокими скалами, на которых располагались замки реев. Эти горы Дику не нравились. Ничего похожего на поросшие мхом серые скалы Надора. Здесь всё было охряно-желтое, покрытое пылью и кое-где росли странные деревья-инвалиды, тянущие свои кривые сучья к темно-голубому, почти синему, небу. Так же Окделла разочаровали местные жители. Они радушно принимали соберано в своих замках, однако вид у них оставался. (не вполне понятно, какой именно вид оставался)
Несмотря на все свои старания, Ричард не заметил в них обещанного книгами веселого нрава и беззаботности. И уж, конечно, никто из них не собирался танцевать перед гостем или заботиться о том, чтобы он не испортил себе желудок жутчайшей местной едой. В самом начале путешествия было ещё ничего, однако по мере приближения к южной части полуострова Ричард ощущал в пище всё больше и больше чеснока и острых приправ от одного запаха которых, его внутренности разражались громкой тирадой.
В переводе это урчание, наверняка звучало бы как самые гнусные на свете ругательства. Вдобавок зимой в Кэналлоа было ничуть не жарче, чем в Надоре, а может и холодней. Солнце светило ярко, но не давало ожидаемого тепла, оно словно ещё больше холодило и его золотое идеально-круглое око смотрело на путешественников неприветливо. А Ричард, разумеется, не позаботился о своем зимнем гардеробе, надеясь, что он ему не понадобится. В сундуке Окделла лежал лишь старый, проеденный молью плащ, от одной мысли о котором юноше становилось стыдно, поэтому он предпочитал мерзнуть, чем позориться при эре и других кэналлийцах.
Хотя Алва, казалось, совсем забыл об оруженосце. Они ели за одним столом, он всегда распоряжался о комнате, но при этом будто смотрел мимо Дикона. Говорил Рокэ мало, лишь иногда тихо напевал что-то себе под нос во время дневных переходов. Поначалу Ричард думал, что монсеньор грустит или задумался о чем-то, однако приглядевшись к выражению его лица понял: Алва счастлив. Открытие это было поразительным и, тем не менее, других версий у юноши не нашлось.
Монсеньор действительно был счастлив здесь – у себя дома. Он расслабился, больше не чувствуя необходимости поражать публику своими изящными манерами и экстравагантными выходками. Теперь Рокэ мало напоминал ворона, скорее большого барса, всё ещё могучего, но сытого и сонного. Мимо такого могла пробежать раненная добыча, а он в ответ разве что зевнул бы. Именно поэтому Ричард чуть не уронил кубок с вином, когда монсеньор спросил его за ужином:
- Вы, кажется, ждали теплой погоды, юноша? – Дику понадобилось некоторое время, чтобы справиться с удивлением, но на этот раз Рокэ на самом деле ждал его ответа.
- Да, я читал что…
- Не верьте всему, что написано в книгах, - отмахнулся Алва, - даже в самых лучших из них.
- Да, монсеньор, - только и оставалось ответить Ричарду. Рокэ окинул юношу странным взглядом, в котором была смесь насмешки и отцовской заботливости. Это окончательно сбило Дика с толку, поэтому он просто опустил взгляд в свою тарелку, где было очередное блюдо, пахнущее чесноком и ещё какими-то приправами. Еда ему не нравилась, и поведение эра тоже, вообще он начинал подумывать, что напрасно не поехал домой. Там, по крайней мере, всё вполне предсказуемо и нечего бояться.
- Пойдемте, купим вам теплый плащ, - Алва поднялся со скамьи, заставив Ричарда вздрогнуть от очередной неожиданности, хотя ему стоило начать к ним привыкать.
- Что? То есть зачем?
- В чем бы вы меня не подозревали, я не желаю видеть ваш закоченевший труп, по крайней мере, раньше, чем через три года. А за последним перевалом начнется равнина, там ветер дует с моря и куда холодней.
Надев новый плащ, подбитый волчьим мехом, Ричард начал смотреть на Кэналлоа по-другому. Пейзаж оставался таким же неприветливым и бесплодным, но появились и мысли о том, что сейчас почти зима, совсем скоро Новый год. А к лету всё изменится и Дик сможет увидеть и кипарисы, и апельсины, и оливы и много чего ещё.
У последнего перевала уже чувствовалось дыхание злых ветров, гуляющих по равнине, Ричард поежился, представив, каково будет ехать остаток пути до Алвасете. Там, наверное, настоящая буря, если ветер смог перевалить даже за горы. Вот уж что-что, а ветер герцог Окделл переносил с трудом.
Впрочем, вскоре его перестала беспокоить погода. На одной из развилок Дикон услышал стук каблуков. Будто женщина шла по булыжной мостовой, но казалось, что эта мостовая располагается где-то над путниками. Ричард запрокинул голову. Там наверху, стоял небольшой замок. Наверное, звук доносился оттуда, в горах такое часто случалось. Дикон внимательнее присмотрелся к замку: на шпилях его аккуратных башенок не трепетало никаких знамен с гербами владельца, что уже само по себе было странным. Но поразило юношу вовсе не это. Слишком уж замок был… маленьким, будто игрушечным. Да и окна выглядели не такими похожими на пустые глазница, как в других замках. Там даже виднелись витражи, бросающие разноцветные блики на камни. И этажей у замка было мало и… Дику вдруг показалось, что он летит, как лепесток подхваченные ветром или скорее камешек подкинутый вверх сильной рукой. Он преодолел скалу, оказался у резного забора и тихо стуча и перекатываясь своими неровными боками оказался прижатым к плиткам дворика изящной ногой.

- Мы туда не поедем, юноша, - голос монсеньора, раздавшийся над ухом, показался Ричарду менее реальным, чем его видение. Он до сих пор чувствовал шелк туфельки, стоящей на щеке и даже дернулся, пытаясь высвободиться, чтобы посмотреть, кто же посмел наступить на него.
- Что? – Повернув к Рокэ свой растерянный взгляд, спросил Ричард.
- Мы будем ночевать в городе, - сжалившись, Алва стал говорить членораздельнее и даже приблизил своё лицо к лицу оруженосца. В нем проявилось что-то пугающее, а глаза смотрели так пристально, будто вытягивали жизнь, морозили хуже ледяной бури.
- Но ведь… - Рокэ похлопал оруженосца по щекам, словно пробуждая ото сна.
- Там никто не живет, мы ночуем в городе, - ну зачем так часто повторять одно и то же! Раздражение помогло Ричарду сбросить оцепенение, и он в последний раз окинул взглядом пейзаж. Странно, но замок не выглядел нежилым. Крыша нигде не провалилась, отделка не облупилась, и к тому же, на дороге, ведущей к воротам, не было видно колеи, но всё же не похоже, что про неё совсем забыли.
- Монсеньор, - начал было Дик и снова не смог закончить, услышав смех у самого уха. Это явление уже нельзя было списать на причуды гор. Ричард вздрогнул.
- Это Гальянте, - медленно, словно его заставили в этом признаться, сообщил Алва.
- Это? – Для верности Окделл указал пальцем в сторону замка, наплевав, что это неприлично.
- Да, - немного расслабившись, Рокэ соизволил улыбнуться, - вы же знаете его историю? Помнится, я просил вас изучить историю моего рода досконально.
- Конечно, - пораженный Ричард ещё несколько раз оглянулся на замок, пока тот не удалился слишком далеко, чтобы продолжать очаровывать взгляд путника. Было заметно, что кэналлийцы из отряда монсеньора, тоже чувствуют себя не в своей тарелке. А ведь они ездили через этот перевал куда чаще.
- Так вы знаете историю Гальянте или мне самому рассказать? – На расстоянии от замка к Рокэ вернулась его ехидная улыбка.
- Да, это замок, который Рамиро выстроил для Октавии потому что встретил её в деревне рядом с… - уже в который раз за сегодня Дик не смог закончить фразу, пораженный догадкой. Они сейчас едут именно в эту деревню! Но Алва рассмеялся, привычным громким смехом, отражающимся от камней, и Окделл вздохнул свободней. Всё было в порядке, а странные видения - результат усталости и легкого голода. Последний раз они нормально ели почти двое суток назад, перебиваясь в пути лепешками и скудными завтраками. Рокэ беспощадно гнал отряд вперед, словно торопился куда-то.
- Далековато мой предок забрался, чтобы жениться, согласен. Но это того стоило, наверное, - Алва сам оглянулся на замок, хотя что он мог разглядеть из такой дали? И вообще Ричард не понял, что монсеньор имел ввиду под своей фразой, но почему-то решил объясниться:
- Просто я думал, что Гальянте давно разрушен и больше не существует. Там ведь никто не жил, четыреста лет, - Дик, с трудом закончил фразу. Он ведь знал с чем связано это число, и вспоминать об этом оказалось очень тяжело. Со времени смерти Рамиро-предателя прошло четыреста лет, с его смерти началась эпоха правления Олларов. Но почему-то сегодня Ричард впервые подумал и одругом: четыреста лет назад умерла прекрасная любовь. Такая какой кэртиана, наверное, не видела больше. Ну, так утверждали книги из библиотеки Алвы. И хотя эсператистские пересказы говорили иное, здесь, вдали от дома и вблизи от настоящей легенды, Дикон больше верил первым, чем вторым.

В городе, небольшом, но процветающем, было несколько постоялых дворов претендующих на роль места первой встречи Рамиро и Октавии. Дикон почему-то надеялся, что монсеньор знает правду, но даже если и так, Алва ничего не стал говорить и остановился в первой же гостинице, где нашлось достаточно места для его отряда. Оказалось, что он часто останавливается здесь и хозяин прекрасно знаком как с самим Рокэ так и с его людьми. Им подали их любимые блюда, лучшие вина, специально для соберано и Ричард подумал: может быть именно здесь всё и произошло? Он уже представил себе Рамиро, входящего в зал точно так же как его монсеньор: уверенно, раздавая приказы по пути. Как тот бухается в удобное кресло у камина, закидывает ноги на лавку и, смеясь, просит подать ему вина. А потом к нему из полутьмы зала выходит Она. Светловолосая и голубоглазая девушка двигается изящно, ласково улыбается и от жара камина на её светлой коже выступают капельки пота. Рамиро хочет что-то сказать, но слова застревают в горле, потому что девушка кажется ему видением, такие не работают в трактирах, а спускаются прямо с неба.
- Юноша, - для верности Рокэ даже потрепал Окделла по плечу, - знаю, наша еда вам не по вкусу, однако специально для вас я попросил хозяина приготовить что-нибудь более привычное, - Ричард нахмурился, силясь понять, о чем идет речь.
- Ешьте, - как маленькому ребенку сказал Алва.
- А, - Дик уставился в тарелку и некоторое время вспоминал как пользоваться приборами.
- Что вас так поразило в этом трактире? Если не секрет, - глупо было признаваться, хотя молчать показалось Дику ещё глупее и он ответил:
- Я подумал, что раз вы остановились тут, то именно здесь Рамиро…
- Ричард, - Рокэ нахмурился, став неожиданно серьезным, - Октавия не работала в трактире.
- Но я слышал…
- Она жила в маленьком доме и зарабатывала вышиванием, - со вздохом, снисходительно пояснил Алва, - а Рамиро увидел её в окне, когда проезжал мимо. Дом давно снесли, он мешал расширению улиц, - Дикон не смог скрыть разочарования, поэтому монсеньор смягчился и даже потрепал юношу по голове.
- Не расстраивайся. В Кэналлоа ещё много красивых легенд, которые я не могу испортить своей осведомленностью, - Ричарду было трудно в это поверить, но он улыбнулся в ответ Рокэ, как обычно, невольно поддаваясь его обаянию. Да и вообще разве можно расстраиваться из-за какой-то легенды, когда он уже видел Гальянте, настоящий дом, где жили знаменитые влюбленные. Он опять вспомнил изящный замок и задумался каково там внутри. Говорили, Рамиро не поскупился ни на какие излишества. На лучшую отделку, на фонтаны прямо в помещении, на богатую библиотеку, на изысканные портьеры и мягкие ковры. Или Алва никогда не ночует в этом замке, потому что там всё давно пришло в запустение? Ричард осторожно посмотрел на монсеньора, может быть, надеясь понять причину, однако спросить напрямую не решился. Рокэ явно не любил Гальянте и любое упоминание о нем его раздражало.
Подняться наверх оказалось для Ричарда довольно сложной задачей. Он не ожидал, что выпил так много. Вино за ужином пилось очень легко, и обладало легким ненавязчивым вкусом. Наверное, только нежелание оказаться в глупом положении, удержало Дика от того, чтобы заснуть прямо за столом. Он шел, тщательно проверяя ногой каждую ступеньку, зная об их свойстве исчезать из-под ног честных, но пьяных людей. Рукой юноша держался за стену, не доверяя узким перилам. Они казались ему ненадежными и хрупкими, зато от стены, широкой и крепкой так и веяло уверенностью. До конца лестницы оставалось пара ступенек, когда пальцы юноши уткнулись во что-то мягкое, похожее на ткань. Чувствуя, что падает, потеряв опору, Дикон повернул голову в сторону, где была стена и обнаружил там… небо.
Он падал вверх, летя между облаками навстречу голубой бездне. Где-то справа ехидно щурилось неестественно желтое солнце, больше похожее на золотое блюдо. Наверное, уже перевалило за полдень, - равнодушно отметил про себя Ричард, хотя тут же усомнился в правильности своей догадки: почему должно перевалить за полдень, если солнце справа? Откуда я вообще это знаю?

Он не чувствовал собственного тела, ни ног, ни рук, даже головы и вообще непонятно тогда как он мог что-то видеть, он же просто камень. Небольшой, желтоватый, как все местные горы, немного запыленный с несчетным количеством граней. Он вдруг резко ухнул вниз, небо начало удалятся и Ричард упал на теплую мягкую ладошку. Камень, не самый большой, всё равно не помещался в женской ручке. Он закачался, надеясь, хоть теперь увидеть кто же эта нахалка посмевшая поднять его с земли, ему хотелось упасть прямо ей на ногу, но потом это желание пропало. Лежать в теплой руке, пахнущей морисским маслом, которым пользовался и Рокэ, оказалось так приятно. Совсем не то же самое, что валяться у дороги, где лошади пинают тебя из стороны в сторону.
Девушка держала его аккуратно, и одновременно крепко, перекатывая с боку на бок. Дик чувствовал головокружение, при этом понимая, что у него нет никакой головы. И вообще что это такое? Рука, держащая его, вдруг напряглась, замахнулась и Ричард снова полетел к небу, где ветер ласкал его неаккуратные бока. А затем вновь упал в руку, сжавшую его пальцами крепче. На этот раз камень увидел лицо девушки. Вернее одни её глаза, оказавшиеся так близко, что они заполнили всё вокруг. Глаза эти были голубыми, насыщеннее, чем небо во много раз, будто в них отражалось несколько небосводов одновременно. Дикон потянулся им навстречу, неизвестно как это удалось ему не имеющему ни конечностей, ни мышц, но глаза приближались, увеличивались и в конце концов стали небом. Настоящим, а не таким картонным в которое он «упал» вначале. Это было истинное, живое небо, под которым лениво перекатывал волны океан. Камень явно кинули сюда, в эти темно-зелены волны и он закричал, потому что не хотел утонуть в этой холодной мокрой бездне. Он вновь хотел на сушу или туда: к темно-голубому небу над своей головой. Ричард вытянул руки, хватаясь за плотный воздух скрюченными пальцами и, наконец, проснулся.
Он ещё не совсем понимал, где находится и что на самом деле стоит принимать за правду, но всё же внимательно оглядел комнату. Здесь не было ничего примечательного: стол, стулья, камин, кровать, на которой он лежал. У окна, спиной к нему стоял мужчина.
- Эр Рокэ, - слабым голосом позвал Ричард, не чувствуя в себе сил даже приподнять голову от подушки. Да и вообще из окна лился какой-то неестественно серый свет, превращая комнату в бесцветную картину. И Дик не был уверен, что всё ещё не спит.
- Нашел время, - низким и сердитым голосом, таким, какого юноша за ним никогда не замечал, произнес Алва, не поворачиваясь.
- У меня лихорадка, - догадался Ричард, почувствовав жар и тяжесть в каждой мышце.
- Нет, - теперь Рокэ повернулся и Дик увидел, что у монсеньора неестественно горят глаза. Они на самом деле светились как шарики из голубого стекла, со свечками внутри. Юноша хотел ужаснуться, но почему-то не получилось. Он и так многое пережил за сегодня.
- Это не лихорадка, - Алва двинулся к кровати, будто нехотя и медленно опустился на самый краешек, стараясь даже случайно не задеть больного.
- А что тогда?
- Хм, - Рокэ грустно улыбнулся, его глаза всё так же светились, казалось они единственное, что осталось на этом красивом лице, - говорят, в Гальянте живет ведьма и очаровывает слишком любопытных путников.
- Да? – Дикон сейчас готов был поверить во что угодно.
- Не совсем так, - совершенно серьезно сообщил Алва шепотом и неожиданно взял Ричарда за руки, приподнимая их.
- Смотри на меня, внимательно. И не закрывай глаза, - велел монсеньор, рассматривая юношу.
- Зачем?
- Делай, что я говорю! – Голос Алвы набрал такую силу, что словно порыв ветра опрокинул приподнявшегося Ричарда, обратно на кровать. Окделл послушно лежал, всматриваясь в лицо монсеньора. Поначалу ничего не происходило и ситуация уже начала смахивать на какой-то бесполезный бред, пока Дикон не услышал стук.
Он не сразу понял его природу, казалось, просто кровь шумит у него в голове, но потом звук начал приближаться, становясь похожим на грохот тысячи барабанов, сменившихся по мере приближения, всего лишь парой каблуков. Два каблучках стучащих по камням в уже знакомом Ричарду ритме. Он так манил Дика, звал за собой, хотелось закрыть глаза и просто слушать. Но он помнил наказ и продолжал вглядываться в Рокэ, почти не моргая, от чего слезы выступили в уголках глаз. Алва прижал ледяные ладони Ричарда к свои горячим щекам и смотрел, смотрел, прожигая юношу насквозь. Постепенно Дик вновь ощутил легкость во всем теле, полет вверх, а затем теплая волна накрыла его с головой, и он провалился сквозь небосвод в черноту забытья.

Дикон проспал до вечера. Вернее так подумал он сам, когда проснувшись, увидел темноту за окном. Он умылся теплой водой и долго смотрел во двор, где было очень тихо и спокойно. Так никогда не бывает на постоялых дворах. Всё время кто-то приезжает, уезжает, таскают вещи, пофыркивают лошади. Но подозрения появились у Ричарда далеко не сразу. Поначалу он вообще ни о чем не думал, казалось, в его голове просто шелестит ветер, гоняя туда-сюда обрывки воспоминаний и снов, как жухлые листья по парковым дорожкам. Заурчало в животе, юноша некоторое время пытался сообразить, что это может значить, затем медленно побрел к двери и вышел в коридор. Из нижней залы не доносилось никаких звуков кроме стука столовых приборов, и то они казались очень осторожными, словно люди специально старались не шуметь. Дик отстраненно подумал, что это всё очень похоже на поминки. В доме всегда неестественно тихо, если в нем кто-то умер.
В зале сидели все кэналлийцы, ещё несколько незнакомых Ричарду посетителей и, как всегда, у камина, устроился Алва. При появлении оруженосца он поманил его к себе движением руки, при этом остальные, кто находился в комнате, даже не подняли голов от тарелок. Только теперь Дикон почувствовал себя неуютно. Он осторожно прошел между столами, инстинктивно стараясь ступать тише, как будто боялся потревожить спящих хищников. Трактирщик, так же без лишних приказов, принес юноше ужин и удалился. Окделл захотел спросить, что случилось, но Алва его опередил:
- Как вы себя чувствуете? – Спросил он так, словно это самая важная на свете вещь. Ричард невольно почувствовал себя польщенным.
- Я в порядке, только есть хочется, - признался Дикон честно и тут же схватился за вилку и нож. В самом деле, казалось, будто его желудок пытается съесть сам себя.
- Ну, это хорошо, значит, в седле удержитесь, - Рокэ немного расслабился, а может это только показалось, потому, что тени легли на его лицо слегка иначе, когда он полуобернулся.
- Но что со мной случилось? – Как оказалось любопытство снедало Дика не менее сильно, чем голод и, не выбрав между этими желаниями, юноша задал вопрос с набитым ртом.
- Неважно, главное, что сейчас всё в порядке, - легко уклонившись от полетевших в его сторону крошек, Алва даже слабо улыбнулся Ричарду. Прямо как отец. Непрошенное воспоминание кольнуло сердце, заставив Дика напрячься. С чего вдруг ему такое приходит в голову: сравнивать Рокэ Алву… убийцу, с самым близким и дорогим на свете человеком! И всё равно, сложно было отрицать необычайную схожесть монсеньора и отца.
Эгмонт точно так же ласково говорил с сыном, когда тот впервые поднимался с постели после долгой болезни, улыбался ему и обычно дарил что-нибудь, как бы плохи ни были дела с деньгами. Ричарду так хотелось разрушить эту непонятную магию момента, что он собрался сказать что-нибудь резкое или глупое, лишь бы Алва съязвил и стал самими собой. И все же промолчал. Может быть, пожалев Рокэ, который выглядел уставшим, словно сам проболел несколько дней. А может быть, потому, что не так сильно хотел избавляться от наваждения, как думал. Всё-таки отца не вернуть и никто не заботился об Окделле по-настоящему уже давным-давно.
- Спасибо, эр Рокэ, - тихо, почти извиняясь, пробормотал Ричард.
- Сколько раз мне просить вас не называть меня так? - Деланно вздохнул Алва, но почему-то в этот раз Дик необычайно отчетливо увидел, что за этим раздражением монсеньор скрывает как ему приятно слышать благодарность.
На равнине и вправду было холоднее. Ветер дул прямо с моря, неся с собой едкий запах соли и даже отголоски грохота перекатываемых волн. Здесь он разгонялся в полную силу, перед тем как удариться о цепь гор, чтобы разбиться на несколько более слабых потоков, наверное, поэтому дул так сильно и зло. Хотя возможно дело было в том, что путники сами гнали навстречу ветру не щадя собственных коней. Они ехали целыми днями почти без остановки, по прямой, словно стрела, дороге, а холодное солнце освещало безрадостный пейзаж точно тем же неживым светом, какой Ричард видел в своем сне.
Ехали с раннего утра до самого вечера, когда в стороне от дороги, где-то далеко уже начинали загораться огни деревень и городков, но отряд не поворачивал. Они останавливались в каких-то хорошо построенных, абсолютно пустых домиках, где спали на собственных попонах, все крепко прижавшись друг к другу. Однажды, в короткий период отдыха на дневном привале, Рокэ объяснил, что летом в таких домах живут собиральщицы. Дик тогда понял, что растущие вдоль дороги деревья это – оливы. В это время года на них не было ни плодов, ни листьев и они почти ничем не отличались для юноши от тех калек, виденных им ранее в горах.
И это короткое воспоминание показалось единственным разнообразием за все время пути. Местность была совершенно одинаковой, и Алвасете не становилось ни ближе, ни дальше, как будто они ездили по кругу.
А потом пришли новые кошмары. Во сне Ричард видел, как в одиночестве едет по дороге, отчаянно нахлестывая Сону, а за его спиной высится громада гор, увенчанная расцвеченным огнями Гальянте. Замок, казалось, преследовал его, следил и звал к себе. И Дик действительно хотел туда. Он постоянно оборачивался, надеясь увидеть вдали ажурную ограду и витражи в стеклах, но видел лишь синеватые горы и прямую дорогу, вдоль которой стояли деревья, похожие на суровых стражей. Они будто смыкали свои ряды, не давая вернуться, и гнали вперед лошадей, которых и не требовалось подхлестывать.
Особенно ближе к вечеру, кони сами разгонялись так, что не всегда удавалось остановить их с первой попытки. И во время ночлега они беспокойно всхрапывали за дверями очередного домика. Похоже, они боялись этих мест и, вглядываясь в лица своих спутников, в том числе и Рокэ, Ричард понял, что их тоже что-то напугало. Дикон знал, что не ошибается. Он слышал, как ворочаются, недовольные камни под слоем земли они терлись друг о друга боками и скрежетали о чем-то жутком.
Однажды утром, в неизвестно какой по счету день, юношу разбудил колокольный звон. Со сна громкий звук показался воем изначальных тварей, которые как раз гнались за ним во сне. Крылатые гадины спикировали вниз с островерхой башни Гальянте, которое в этот раз оказалось ещё ближе обычного, Ричарда накрывала его ажурная тень и он не мог её покинуть. Юноша буквально подскочил, скинув с себя одеяло и, принялся озираться. Холодная и твердая рука монсеньора сжала его запястье.
- Спокойно, Ричард, это всего лишь храмовые колокола из местной деревни, - вроде бы как обычно надменный и собранный Алва, чем-то отличался от того к чему привык Ричард. Он казался бледнее и напряженнее обычного.
- Колокола?
- Сегодня Новый год, утром перед новогодней ночью принято ходить в церковь и слушать праздничный звон. Это довольно красиво, но нам некогда наслаждаться музыкой. Нужно спешить.
- Новый год?
- Если вы собираетесь весь день повторять за мной, то давайте хотя бы делать это на ходу, юноша.
- Я не понимаю, - почти магическое воздействия, которое производила обычная язвительность Алвы, вдруг исчезла. Ричард услышал в его словах не раздражение, а страх или хотя бы беспокойство. Поэтому он позволил себе спрашивать и дальше. Впрочем, это не помешало Рокэ развернуться и направиться к лошадям. Дикон поспешил следом.
- Мы же должны были добраться в Алвасете за несколько дней до Нового года?
- Да, но ваша болезнь спутала наши планы.
- Я же проболел всего лишь, - Ричард отпустил поводья и Сона, почувствовав нерешительность хозяина, остановилась. Алва раздраженно сам схватил поводья и потащил мориску за собой.
- Вы болели пять дней, юноша. И вам повезло, что такая тяжелая лихорадка показалась вам столь короткой неприятностью.
К Алвасете они подъезжали освещенные ровным белым диском луны. Она красовалась над зеркалом моря, абсолютно гладкого, несмотря на жуткий ветер, чуть не выдергивающий всадников из седел. В другой раз Дикон обязательно бы залюбовался темным водным пространством, разверзшимся справа от дороги так неожиданно. Но усталость и скорость, которую набрал их отряд, не давали ему отвлекаться. Откуда-то он знал, что следует спешить и ни за что не оглядываться. Слева, чуть в отдалении от черной змеи-дороги громко били колокола. Дикон не видел самого городка, однако колокола слышал так, словно сам играл эту жуткую музыку. Даже в Надоре на Новый год колокольный звон был куда веселее. А этот перезвон, словно кричал с торжеством сумасшедшего: не успеете, не успеете и смеялся у них за спиной.
Они вправду не успевали. Сона, снова почти обогнавшая Моро, как тогда при Дараме, отчаянно рвалась вперед, стараясь ускорить темп, хотя в уголках рта уже виднелась кровавая пена. Дикон не заметил, когда так сильно натянул поводья. Он бросил короткий взгляд на монсеньора, но тот не посмотрел в ответ и ничего не сказал. Алва буквально лежал на холке превратившегося в черную стрелу мориска и смотрел только вперед туда, где дорога, поднимаясь, упиралась в резные ворота Алвасете.
Там громко праздновали и смеялись. Там они будут в безопасности и можно никуда не спешить. Ричард откуда-то знал это, сейчас даже лучше, чем собственное имя. Моро одолел оставшееся расстояние в прыжке и Сона, вдохновленная примером побратима, тоже рванулась вперед, так что Дикон еле удержался в седле. Ворота распахнулись сами по себе. Похоже, сегодня их не запирали, ничего не опасаясь в часы буйного веселья. Только Дикон не чувствовал ни радости ни желания хотя бы улыбнуться. Вместе с облегчением, усталость прижала его к земле тяжелой ладонью, и он не падал, только потому, что продолжал сжимать в руке поводья. В приступе любопытства он обернулся, чтобы посмотреть на дорогу, но ворота уже заперли.
Двор был забит людьми и ярко освещен факелами и большим костром. Вокруг него весело отплясывали мужчины и женщины, смеясь, как всегда смеются счастливые беззаботные люди. В другое время, Ричард с удовольствием бы посмотрел на кэналлийские танцы, и насладился яркостью нарядов, но сейчас для него весь мир выглядел смесью черно-оранжевых пятен. Хотелось упасть и спать до конца времен. Не дай Создатель Рокэ заставит его участвовать в празднике! Юноша перевел усталый и всё же полный мольбы взгляд на монсеньора. Впрочем, тот не него не смотрел. Его что-то заинтересовало в толпе танцующих.
- Карьяра! - Произнес он тихо, однако с такой сильной яростью, что будь она направлена на него Ричард бы умер на месте. Дик проследил направления взгляда Рокэ. Заметив соберано, люди расступились, открыв глазам приехавших вихрь чего-то бело-черного, какой-то непонятный водоворот из света. Ричард пригляделся, мелькнуло что-то ярко-голубое, как кусочек дневного неба посреди праздничной ночи, а затем монсеньор заслонил собой и костер и людей. Он что-то сказал. Юноша не расслышал. Но послушно пошел вслед за слугами в отведенные ему комнаты. Короткое видение напрочь исчезло из его памяти, в голове вообще была только одна мысль: настоящая кровать. В неё он и упал, успев попросить Создателя не посылать ему никаких сновидений сегодня.