[December Offspring]

Я люблю такие книги где главным героем является человек, не о котором рассказывает автор или он сам, а тот о ком рассказывает другой герой. При этом, чем более это "сторонний" наблюдатель тем интереснее. То есть не друг, не любимый, а просто почти случайный человек. Такие произведения легче создают ощущение вовлеченности в повествование. Потому что мы точно так же как ведущий рассказ чего-то не знаем и вынуждены только догадываться. Как бывает и в жизни.
Самое интересное в этом замечать механизмы составления мнения о человеке. Мы все так делаем, иногда даже неосознанно, вроде должны понимать, что пока не узнаешь о человеке не о чем и судить. И всё равно, пока наблюдаешь только со стороны, видишь лишь внешнюю сторону, такую как манеру одеваться, поведение, привычки, мнение уже складывается как бы само собой. А избавиться от этого ужасно трудно, прицепиться что-нибудь и хоть лопни не избавишься от ощущения, что человек со сломанным носом не может быть хорошим, ну или её что-то в том же духе.
А ещё, поскольку обычно это рассказ о человеке, заинтересовавшем рассказчика, в строчках прослеживается любопытство и даже самая скучная персона вдруг кажется удивительно интересной и хочется до ушей наслушаться о бытовых подробностях её жизни.
Яркий пример "Великий Гэтсби" или "Завтрак у Тиффани", а ещё такой прием периодически встречается у Мураками, правда это обычно рассказы друзей всё же.
Приведу отрывок для наглядности:

Трумэн Капоте "Завтрак у Тиффани" (отрывок)

Мы, конечно, так и не познакомились. Правда, мы часто сталкивались то
на лестнице, то на улице, но, казалось, она меня не замечает. Она всегда
была в темных очках, всегда подтянута, просто и со вкусом одета; глухие
серые и голубые тона оттеняли ее броскую внешность. Ее можно было принять за
манекенщицу или молодую актрису, но по ее образу жизни было ясно, что ни для
того, ни для другого у нее нет времени.
Иногда я встречал ее и вдали от дома. Однажды приезжий родственник
пригласил меня в "21 ", и там, за лучшим столиком, в окружении четырех
мужчин - среди них не было мистера Арбака, хотя любой из них мог бы за него
сойти, - сидела мисс Голайтли и лениво, на глазах у всех причесывалась;
выражение ее лица, еле сдерживаемый зевок умерили и мое почтение к этому
шикарному месту. В другой раз, вечером, в разгар лета, жара выгнала меня из
дому. По Третьей авеню я дошел до Пятьдесят первой улицы, где в витрине
антикварного магазина стоял предмет моих вожделений - птичья клетка в виде
мечети с минаретами и бамбуковыми комнатками, пустовавшими в ожидании
говорливых жильцов - попугаев. Но цена ей была триста пятьдесят долларов. По
дороге домой, перед баром Кларка, я увидел целую толпу таксистов,
собравшуюся вокруг веселой хмельной компании австралийских офицеров, которые
распевали "Вальс Матильды". Австралийцы кружились по очереди с девушкой, и
девушка эта - кто же, как не мисс Голайтли! - порхала по булыжнику под сенью
надземки, легкая, как шаль.
Но если она о моем существовании не подозревала и воспринимала меня
разве что в качестве швейцара, то я за лето узнал о ней почти все. Мусорная
корзина у ее двери сообщила мне, что чтение мисс Голайтли составляют
бульварные газеты, туристские проспекты и гороскопы, что курит она
любительские сигареты "Пикаюн", питается сыром и поджаренными хлебцами и что
пестрота ее волос - дело ее собственных рук. Тот же источник открыл мне, что
она пачками получает письма из армии. Они всегда были разорваны на полоски
вроде книжных закладок. Проходя мимо, я иногда выдергивал себе такую
закладку. "Помнишь", "скучаю по тебе", "дождь", "пожалуйста, пиши",
"сволочной", "проклятый" - эти слова встречались чаще всего на обрывках, и
еще: "одиноко" и "люблю".
Она играла на гитаре и держала кошку. В солнечные дни, вымыв голову,
она выходила вместе с этим рыжим тигровым котом, садилась на площадку
пожарной лестницы и бренчала на гитаре, пока не просохнут волосы. Услышав
музыку, я потихоньку становился у окна. Играла она очень хорошо, а иногда
пела. Пела хриплым, ломким, как у подростка, голосом. Она знала все ходовые
песни: Кола Портера, Курта Вайля и особенно любила мелодии из "Оклахомы",
которые тем летом пелись повсюду. Но порой я слышал такие песни, что
поневоле спрашивал себя, откуда она их знает, из каких краев она родом.
Грубовато-нежные песни, слова которых отдавали прериями и сосновыми лесами.
Одна была такая: "Эх, хоть раз при жизни, да не во сне, по лугам по райским
погулять бы мне", - и эта, наверно, нравилась ей больше всех, потому что,
бывало, волосы ее давно высохнут, солнце спрячется, зажгутся в сумерках
окна, а она все поет ее и поет.


А вообще к чему это я? Честно сказать, всегда хотелось чтобы кто-нибудь написал что-то такое обо мне. Именно не сухие ответы на вопросы: как вы воспринимаете или какой вы видите, а настоящий художественный текст. На целую книгу не претендую, но хоть на страничку, истории о том как я двигаюсь, говорю, какие у меня привычки и какие они милые))) Но это вряд ли, никто не знает меня настолько хорошо, чтобы написать подобное.

@темы: Мысли, летящие краем моря, просто_я

Comments

[Аушра]

Ну это ведь не обязательно – тут ведь дело не в достоверности, а в том, как человек тебя видит и как он это описывает. Или нет?

[December Offspring]

Sona* ну да, просто никто из присутствующих здесь, по крайней мере, никогда меня не видел. Именно то как я себя веду, что говорю и т.д.

[Аушра]

Это беда.
Но, при определенном желании, оде и это не повредит, хоть мы и знаем только то, что ты сама позволяешь узнать о себе. =)
И так есть за что.
намекай кому из ближнего окружения - пусть стараются )