Могу я вставить ремарку?
Название: Несколько историй о ненависти, цикл рассказов
Бета: Амелия Б.
Пейринг: Валентин/Ричард
Жанр: adult, UST (правда не долгий)
Рейтинг: варьируется от PG-13 до NC-17
Описание: Это только кажется, будто поводом для сближения может стать лишь любовь или дружба. Непримиримые враги тоже не могут жить друг без друга.
От автора: моё видение может не совпадать с вашим, и тем не менее я вижу Валентина именно таким, поэтому ООС не ставлю и прошу со мной не спорить по этому поводу. Ещё в фиках, будет присутствовать такой феномен как жестокость, которая кому-то может показаться чрезмерной, а по-моему в самый раз) Если что я вас предупредила.
История перваяИстория первая
Если от ненависти до любви – один шаг, то какое расстояние разделяет ненависть и страсть?
Время от рождения до первого знакомства?
Может быть несколько слов, от оскорблений до дуэли?
Или это длина от плеча до острого кончика шпаги в вытянутой руке?
И когда, в таком случае, возникла эта ненависть?
Когда впервые стало ясно, что от Спрута не дождаться помощи, что он холодная скользкая гадина, которая всегда себе на уме?
Или может быть, когда Ричард обзавелся клеймом предателя?
Пока они шли до Старого Парка, им казалось, что они ненавидят друг друга всю жизнь. Но потом возник лишенный логики вопрос: а может быть, нет, и не было никакой ненависти? В любом случае дуэль приняла неожиданный оборот для обоих.
- Ненавижу, ненавижу тебя, чтоб ты провалился, - шепчет герцог Окделл, оставляя на шее бывшего однокорытника красные следы укусов. А Придд молчит, он привык делать, а не говорить. Валентин хочет ударить противника, сделать больно, однако вместо этого цепляется руками за плечи Ричарда и, сам не понимая, как так вышло, тянется на встречу жестоким, грубым поцелуям.
- Герцог, вам нужно перевязать рану, - здравая мысль сейчас больше похожа на бред, Окделл даже на мгновение замирает, чтобы посмотреть на всегда разумного, Валентина как на сумасшедшего.
- Вы потеряете много крови, - голос Придда звучит почти жалобно, почти умоляюще, интересно, о чем он умоляет: остановиться или не останавливаться? Дик уже сделал свой выбор, а мнение Спрута мало его интересует.
- Заткнитесь, - цедит герцог сквозь зубы. Ну, это уже слишком! Валентину удается подмять барахтающегося Ричарда под себя, хотя рана в бедре ноет от каждого движения, и целует Дика сам, почти кусая, одновременно оттягивая за волосы, заставляя запрокинуть голову. Окделл шипит что-то неразборчивое.
- Я тоже вас ненавижу, - заверяет его Придд спокойно. Только очень внимательный слушатель уловил бы в его голосе легкую дрожь. В ответ снова шипение и рычание, кажется, противник позабыл человеческую речь.
Оба герцога искренни друг с другом. Ненависть это та же самая страсть только выраженная в другой форме. Удар может быть и лаской, шипение стоном, а победа наслаждением.
Дуэлянты катятся по земле, кусаясь и рыча. В раны обоих забиваются мелкие камушки, но они не обращают внимания на боль. Валентин не уверен в том, чего хочет, всё решает его тело. А оно сильнее вжимается в Ричарда, трется, чувствуя движения навстречу. Мир теряет понятные очертания, верх сливается с низом, всё заполняет жар и шум крови, стучащей в висках. Это безумие, и его можно прекратить только одним способом…
Сквозь звон в ушах слышен голос Карваля, кажется, он просит их остановиться. Валентин растерянно шарит взглядом по знакомым и незнакомым лицам южан, по окровавленной траве вокруг и, наконец, видит Ричарда, такого же растерянного, словно его внезапно обвинили в преступлении, которого он не совершал.
- Мы не закончили, Валентин! – Кричит он, заметив, что Придда уносят солдаты.
- Я в вашем распоряжении, как только встану на ноги! – обещает Спрут и думает, что возможно и раньше. Хотя нет, пока раны будут заживать, они решат с чем все-таки не закончили: с ненавистью или страстью?
История втораяИстория вторая
Он у него в плену. Самодовольный предатель и к тому же гордый, как тысяча Леворуких. И такой же красивый. Валентин почти не позволяет себе подобных мыслей, только они появляются как-то сами собой. Видеть Окделла связанным оказалось неожиданно приятно, горячая волна желания охватила всё тело, поэтому Придд велел развязать пленника. Так он потерял немного своей соблазнительности, и всё же она не исчезла совсем. Напоминая о себе вспотевшими руками, отчаянно сжимающими поводья лошади.
Ричард презрительно осматривал отряд Спрута и место, где они остановились. Какая-то дыра, герцог Окделл в подобный постоялый двор и не заглянул бы, но выбирать не приходится. Ничего он отомстит Придду и за это, когда-нибудь. Дверь комнаты неожиданно распахивается. На пороге стоит Валентин и несколько человек с подносами в руках.
- Это ещё что? – Спрашивает Дикон, демонстративно морщась, хотя от тяжелого запаха жаренного мяса желудок болезненно сжимается.
- Я ужинаю с вами, - Валентин произнес это с самым непроницаемым из своих выражений лица. А ведь Ричард уже научился кое-что улавливать: иначе изогнутые уголки губ, взгляд, чуть-чуть сдвинутые брови. Нет, он не наблюдал за Спрутом, разумеется, не наблюдал. И уж тем более не любовался его безупречным профилем и необычным цветом глаз.
- Думаю, мы можем обойтись без компании друг друга.
- Вполне, - Валентин издевательски вежливо улыбается, - но у вас могут возникнуть опасения, будто я хочу вас отравить. Чтобы их не было, мы будем есть одно общее блюдо, – на столе уже расставлены тарелки и разложены приборы. Еда выглядит прилично, да и Дикон так сильно голоден, что никакая компания, какой бы неприятной она ни была, не испортит аппетита.
Валентин думает, что над ним издеваются. Как иначе объяснить, что Окделл управляется с едой так… дразняще? Только подумать, как его пальцы обхватили нож: нежно и уверенно, так чтобы и не упал и не почувствовал боли… мысли Придда уже давно далеки от столовых приборов. Он с усилием заставляет себя вернуться к еде, но невольно смотрит на юношу, сидящего напротив. Ричард облизнул губы, потом чуть приоткрыл их, и поднес ко рту вилку с кусочком мяса. Капелька соуса упала на нижнюю губу, покатилась по подбородку, кажется, вот-вот упадет и запачкает камзол, но нет, гибкий розовый язык быстро слизывает её и снова исчезает за бледными губами. По этикету полагается избавляться от подобных неприятностей салфеткой, однако Окделл, видимо не собирается демонстрировать Спруту свои хорошие манеры. Валентина подбрасывает на стуле от такой выходки, он сдерживается изо всех сил и потому не замечает, что с упорством достойным лучшего применения втыкает вилку прямо в тарелку. Ричард удовлетворенно хмыкает, опуская в рот очередной кусочек пищи, и жует его, не переставая улыбаться.
- Приятного аппетита, - говорит Придд, вдруг вспомнив, что забыл произнести эту фразу перед началом ужина.
- Приятного, - соглашается Окделл и снова облизывает губы, прежде чем отпить вина из своего бокала. У Валентина в висках стучит кровь, глухими размеренными ударами, а воздух в комнате кажется ужасно тяжелым, будто придавливающим к столешнице. Это чувство исчезает, как только Придд перестает смотреть на Ричарда. Всю остальную часть трапезы они не разговаривают и отодвигают тарелки одновременно. Валентин встает, Окделл торопится последовать его примеру и вдруг говорит:
- Всё-таки мы с вами не закончили, герцог Придд, - собеседник поднимает взгляд, в котором читается столько страсти, что Ричард ненадолго смущается. Новоиспеченному полковнику не хочется продолжать разговор. Самое разумное сейчас - это выйти во двор и облиться холодной водой. Но слишком много разумного совершено за последнее время, в жизни должно быть место глупостям.
- С чем мы, по-вашему, не закончили, герцог? – Валентин смотрит выжидающе, и с надеждой. Впервые Ричард оправдывает чью-то надежду. Он хватает Придда за плечи, резко притягивает к себе и грубо целует, как тогда в старом парке, с ненавистью и страстью. Да, закатные твари, да! Валентин расслабляется в руках, уже знакомых и таких желанных. Тогда их прервали, а теперь просто некому этого сделать, особенно если они будут вести себя тихо. Дикон срывает с него одежду, не заботясь об аккуратности, оставляя на обнаженной коже укусы и царапины, а потом с тихим то ли рыком, то ли стоном сжимает Придда в медвежьих объятиях. Снова у Валентина возникает ощущение, что он уже и так слишком много позволил Окделлу, ему хочется перехватить инициативу, но это сложнее, чем в прошлый раз. Ричард физически сильнее, значит, придется, как и в случае с фехтованием – подождать удобного случая.
Дик не церемонится со Спрутом. Он сам виноват: остался на ужин и повел себя так не по-приддовски покорно. Теперь уже не вывернется, гад скользкий. Валентин действительно ужасно холодный и словно выскальзывает из объятий, но Ричард держит крепко. Умнее всего было бы воспользоваться ситуацией и сбежать, да только разве такая светлая мысль может придти в голову, когда вся кровь прилила к паху? Поэтому Окделл кидает Придда на койку и сам наваливается сверху, даже не раздевшись. Ему это не понадобится. Он бы помучил Спрута, но собственное желание так велико, что Ричард устремляется вперед, не успев себя остановить. Валентин очень узкий и неподатливый, кто бы мог подумать, что у него так мало опыта, а ведь его брат должен был дать младшенькому кое-какие советы. Придд сжимает край подушки и закусывает губу, стараясь не стонать, он смотрит на своего мучителя с ненавистью, хотя постепенно начинает сам подаваться ему навстречу.
Ричард ненадолго расслабляется в предчувствии разрядки, ослабляет хватку на белых бедрах Валентина и тот не упускает момента: быстро, словно в одну секунду, выворачивается из-под Окделла и оказывается сверху. Дикон лишенный желанного удовольствия, ахает от неожиданности, когда с него сдергивают штаны, и тянут его бедра вверх.
- Ах, ты… - злится он, пытаясь вернуть свои позиции, но добивается лишь того, что Придд переворачивает его на спину. Ричард всё ещё барахтается на кровати, когда Валентин уже проникает в него и действует гораздо нежнее. Окделл выгибается и шипит от боли, на глазах, непроизвольно, выступают слезы. Заметив это Придд, слизывает их, продолжая двигаться, постепенно увеличивая темп. Ричард комментирует каждый толчок стоном, а кровать – скрипом, они, наверное, расшумелись на весь постоялый двор, и уже все равно, пусть в комнату завалится хоть вся армия Талига, любовники не смогут остановиться.
- Дик, Дик, Дик, - страстно шепчет Валентин, сам этого не замечая, и шумно кончает, тяжело дыша
- Ублюдок, - выдыхает Ричард, это должно звучать как оскорбление, однако в голосе слишком много расслабленности и удовлетворения. Придд не отвечает, на его лице такое выражение, словно он не трахнул герцога, а только что вышел с королевского совета, где был ужасно скучный доклад. Если бы Окделл буквально минуту назад не видел, как это безупречное лицо искажает гримаса удовольствия, он бы приписал ноющую боль между ног какой-нибудь другой причине.
Валентин собирался уйти сразу же, но сначала не было сил оторваться от вспотевшего и горячего Ричарда, а потом пропало и всякое желание уходить. В конце концов, он имеет право делать с пленником что захочет.
Наутро Окделл только благодаря очень внимательным наблюдениям замечает в движениях Придда некоторую неловкость. Ему как будто что-то мешает ходить. Это заставляет Ричарда улыбаться и следить за вчерашним любовником ещё пристальнее. Обнаруживать следы своей деятельности очень приятно: воротник рубашки не полностью скрывает след укуса на шее, на запястье остался фиолетовый синяк, а уж губы зацелованы и искусаны так, что вряд ли хоть у кого-то есть сомнения по поводу того, как герцог Придд провел прошлую ночь. Только вряд ли кто-то догадывается с кем. Поймав на себе взгляд Окделла в очередной раз, Валентин подходит к нему и заявляет решительно:
- Вы едете со мной в Придду.
- Что, но… - теряется Ричард.
- Я считаю, что Ракана нужно лишить как можно большего числа союзников, - заявляет Спрут громко, так чтобы слышали его собственные люди, но в его взгляде легко читается, истинная причина: просто Валентин хочет знать, как герцог Окделл будет смотреться на шелковых простынях.
История третьяИстория третья
Встреча с выходцем не доставила удовольствия. Это мягко сказано, но Валентин даже про себя привык выражаться сдержанно. Многолетняя привычка. Но на этот раз удержаться не удалось. Старое воспоминание о другой, и в то же время, подобной встрече холодило изнутри, будто тысячи ледяных иголок пытались выбраться наружу через кожу. Придда трясло как в лихорадке, и он сам не знал, как оказался у комнаты выделенной Ричарду Окделлу.
Стражники без вопросов пропустили монсеньора, и закрыли двери. И только стук створок заставил Валентина очнуться и осознать где он находится. Придд надеялся, что Дикон, взлохмаченный и заспанный, скажет сейчас что-нибудь глупое, и как ему самому покажется, колкое. Тогда безумие Валентина, это затмение, приведшая его в эту комнату, полностью рассеялось бы. Слово, любое слово, могло разбить магию, которая удерживала Придда рядом с ненавистным предателем. Но Ричард, приподнявшись на локте, лишь посмотрел вопрошающе и промолчал. Промолчал и потом, когда дрожащий Валентин забрался под одеяло и прижался к Дику всем телом. И продолжал молчать, когда Придд рассматривал пленника, нежно сжав его лицо ладонями. Валентин тоже не стал ничего говорить, вернее просто не мог, завороженный упрямым изгибом губ герцога Окделла, и его серыми глазами, из которых никогда не исчезало наивного, открытого выражения, и ещё было в нем что-то настолько отвратительное, что Валентин смотрел без остановки. Ненависть грела его, растапливала лед внутри, но просто взгляда оказалось недостаточно. Хотелось целоваться и обниматься, как всегда, царапаясь и кусаясь. В этом не было никакого намека на игривость, совсем наоборот, оба нападали всерьез, независимо от того, что все действия сводились к одному результату.
Придд испытывал удовольствие, горячее и томительное, не только от грубого проникновения, но и от звука поскрипывающей кровати, собственных сдавленных стонов и хриплого дыхания Ричарда, обжигающего затылок. Теперь Валентин дрожал от желания, подступающая несколько раз разрядка, никак не приходила к нему. Юноша весь напрягся и тихо всхлипывал, поддаваясь навстречу быстрым движениям. У Дика, кажется была та же проблема. Он пару раз издал звук похожий на рычание и стон одновременно, но полного удовлетворения так и не достиг. Любовники ненадолго замерли в неудобных позах. Вспотевшие и распаренные, они быстро замерзли и снова потянулись друг к другу за порцией тепла. После уже мало что можно было вспомнить. В сущности всё закончилось только утром, когда оба юноши очнулись и более менее пришли в себя.
- У вас интересные понятия об обращении с пленными, герцог, - Дикон всё-таки сказал очередную глупость. Валентин улыбнулся, но так чтобы это заметила только подушка, а вслух, как обычно, без всякого выражения, сказал:
- Это плата за комнату, герцог.
История четвертаяИстория четвертая
Из-под копыт летели комья грязного снега, капли задевали щеки, разукрасив лица путников коричневыми точками. У Валентина была «разрисована» только одна щека и это удивляло всех кроме Ричарда, к которому Придд постоянно оборачивался во время поездки. Окделл внутренне смеялся, хотя никаких поводов для радости у него не было. Впереди ждало очень неопределенное будущее, но это мало беспокоило герцога. Он уже смирился с тем, что умрет или останется жив кто-то один: Валентин или Ричард. Так зачем жалеть, если ещё ничего не закончилось?
Зимний воздух колол внутренности. Придд снова повернулся к Окделлу, захваченный нелепым желанием положить руку ему на колено. Или коснуться как-нибудь ещё. Ведь кто знает? Может быть, предателя захотят сразу же казнить. Не так давно Валентин сам этого хотел, но сейчас его чувства, которые он привык держать в строгом спокойствии, взбунтовались против разума. Они хотели побыть с Ричардом ещё, растянуть мучительное и, что скрывать, сомнительное удовольствие терпеть этого… Повелителя рядом с собой. Валентин вгляделся в лишенное своей обычной угрюмости лицо пленника и сжал зубы, настраиваясь рассказать регенту всю правду. Ни за что не идти на поводу у своих желаний, да к тому же таких низких, что они просто не стоят внимания.
Навстречу Ричарду кинулся солнечный лучик. Его теплое прикосновение коснулось щеки, защекотало в носу, и только тут герцог понял, что это не лучик, а виконт Сэ, будто отражающий радостное зимнее солнце, выбежал ему навстречу.
- Арно! – Еле удержавшись на ногах, воскликнул Окделл. Правда, без особой радости.
- А я уж думал, не увидимся, - Савиньяк действительно сиял в прямом и переносном смыслах. К его мягким светлым волосам, немного растрепавшимся на бегу, липнул свет, вплетался в пряди и словно перетекал на белую кожу.
- Ддда, - всё ещё ошарашенный таким теплым приемом отозвался Ричард.
- Ого, друг, да ты замерз. Пойдем внутрь, - Арно хлопал товарища по плечу, болтал, а Окделл не слушал и отвечал односложно, слишком занятый мыслями о Валентине.
- Окделл мой порученец, - рука резко хлопнула по столу. Придд не собирался этого делать, просто таким образом проявилась его нервозность. Было страшно, что ему не поверят, и он бросил все силы на то, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица.
- Хм, конечно, - не стал возражать Жермон, тут, кажется, не слышали ничего о предательстве Ричарда, а если и слышали, то… Валентин тоже был в списке предателей, а тем временем, на столе лежал приказ подписанный Алвой. Значит, Окделла простили так же как его. Придд мысленно вздохнул с облегчением.
- Но почему нет бумаг и для него?
- Это длинная история.
- Понимаю, - может быть, они и понимают что-то, но смолчат. Наверное, уже поняли, что Валентин достаточно независим, чтобы уметь не слушать советов.
Придд вышел в коридор на ватных ногах. Его не отпускало напряжение, которое в последнее время он научился сбрасывать приятным для себя образом. Валентин впервые за всю жизнь стал воспринимать постель как нечто особенное. Со времени потери девственности он не испытывал к этому той тяги, которую приписывают всем молодым людям. И вот, появился Ричард. Валентин его ненавидел. Из-за него пришлось соврать, из-за него они задержались в пути, и вообще от него одни неприятности, но как же сильно Придд его хотел. Прямо сейчас, немедленно.
Окделл нашелся в столовой. Он сидел рядом с младшим Савиньяком и смеялся над чем-то. Этот смех Валентин не слышал уже давно: громкий и гудящий, раздающийся словно из колодца. Так Ричард смеялся в Лаик, давным-давно.
- Герцог Окделл, нам нужно поговорить, - черные глаза Арно впились в холодное лицо Валентина, как робкое зимнее солнце вгрызается в глыбу льда. Эффект был точно такой же – Придд не обратил на него внимания.
- Мы, кажется, уже разговариваем, герцог, - Олененок хотел быть ядовитым, а получился смешным.
- Ричард, идем, - наверное, хрипотца в голосе Валентина подсказала Дику предмет их разговора, потому что он поднялся из-за стола сразу же.
- Прости, Арно, нам действительно очень нужно.
Оба не знали, из каких источников черпают свою страсть. В тот день им пришла мысль, почти одновременно, что, возможно, страсть существует в них сама по себе. Это данность, столь же естественная как части тела через которую они её удовлетворяют.
Руки Ричарда, нагретые об чашку, касались всё ещё прохладной плоти Валентина. Прикосновения стали более умелыми, никакого сравнения с их первой бурной, но очень странной ночью. Окделл достиг в этом определенного мастерства, без труда удерживая любовника на грани неудовлетворенности и удовольствия.
- Ты с ним заигрывал, - Валентин грубо вдавил любовника в дверь, ручка впилась Окделлу в поясницу.
- Нет.
- Не отпирайся, я видел, - пряди волос такие скользкие, что приходишлось сжимать кулаки сильнее, даже рискуя сделать Ричарду больно. Немного боли, пожалуй, не помешает.
- Ты хотел, чтобы я ревновал, - Валентин сам понимал, что несет абсолютную чушь, но ему хотелось обострить чувства, разозлить и себя и Дика. Чтобы было как раньше.
- Хватит болтать, - крепкая нога уже обхватила талию Придда, тот же, ухмыльнувшись, подхватил вторую и ещё сильнее вжал Ричарда в дверь. На этот раз уже бедрами. Это всё ещё было грубо и болезненно для обоих, но что-то всё равно изменилось. Они не знали что именно. Может быть, какие-то совсем мелкие детали, а может быть дело в том, что Валентин неосознанно стонал:
- Ты мой, мой, ясно тебе.
Или в том, что Ричард отвечал, хватаясь за плечи любовника:
- Ну, конечно, конечно твой.
Вот теперь можно задавать вопросы, просить проду или умолять никогда больше этого не писать))) Да, это конец, кстати.
История пятаяИстория пятая
Ариго наблюдал за юношей. Вернее было бы назвать его сумасшедшим идиотом, если бы совершаемые им действия касались его личной прихоти. Гибкая фигура ловко передвигалась по опасному льду, проверяя путь впереди себя палкой. Жермон хотел было заволноваться, но решил, что стоящий тут же, между ним и Ойгеном, герцог делает это за них всех. В руках Окделл держал полотенце, и вся его напряженная поза громче всяких слов говорила о том, как он поступит с этим прыгуном, как только он окажется достаточно близко.
- Вам так не терпится накормить виконта Сэ шляпой? – Спросил Ариго, мокрого до последней нитки Придда, но тот не смог ничего ответить, потому что на него набросился Ричард с полотенцем. Похожий, скорее на хлопотливую наседку, чем на порученца, Окделл принялся растирать полковника, пытаясь одновременно высушить ему и волосы, и всё остальное тело. Валентин отбивался, однако как-то неохотно.
- Дай мне сказать.
- Потом, - отрезал Ричард, продолжая настойчиво тянуть полковника за собой. Ойген улыбался, похоже, ему с этой парочкой всё давным-давно стало ясно, а вот Жермон понял лишь сейчас. Он ещё не знал, как бы к этому отнестись, поэтому просто сказал:
- Идите, герцог, доложите, когда приведете себя в порядок, - улыбка появилась на его лице сама собой. Наверное, Ариго радовался чужому счастью. Ведь оно так редко попадается во время войны.
У камина уже стояло ведро с нагретой водой, а на специальной жаровне, устроился кувшин с вином. И где только раздобыл? – Успел удивиться Валентин, когда с него начали стягивать одежду. Повернувшись к любовнику, он заметил, что тот хмурится и даже сопит от усердия. Валентина всегда забавлял такой Окделл, это бестолковое старание придавало ему сходство с огромным вепрем, продирающимся сквозь колючие кусты, без всякой конкретной цели. Придд помог Ричарду раздеть себя, но взамен потребовал тоже избавиться от одежды.
- Потом, - снова тот же не терпящий возражений тон, что и на реке и больше ни единого слова. Валентин рассердился бы, однако знал, что так Дик проявляет беспокойство. Сейчас он ни о чем не может думать только о том, чтобы любовник не простыл. Хотя рубашку с него всё-таки удалось снять, а потом Придд оказался прижатым к стене. Гладкие змейки воды потекли по волосам, спускаясь всё ниже, кожа отзывалась на их горячее прикосновение покалыванием. Только теперь Валентин осознал, как сильно замерз, пока переправлялся через реку. Внезапно холод, существовавший, будто где-то по ту сторону сознания, обрушился на юношу, ударив по пяткам ледяным полом, сжимая внутренности, заставляя зубы отстукивать замысловатый ритм. Кожа стала настолько чувствительной, что реагировала на каждое, даже самое легкое прикосновение. Вода и та казалась настолько тяжелой, что грозилась вот-вот стянуть с герцога всю кожу. Валентин улучил момент, когда Ричард отстранился чтобы в очередной раз зачерпнуть воды, и прижался к любовнику, издав весьма недвусмысленный стон.
- Валентин, - Окделл нахмурился ещё сильнее, хотя такое трудно было себе представить, но Придд не слушал.
- Я замерз, - он сжал лицо любовника холодными ладонями и поцеловал его в губы, словно это утверждение требовало ещё более веского подтверждения. Ричард вздохнул, но всё-таки отставил большую кружку, которой зачерпывал воду и ответил на поцелуй.
- Ммм, - отозвался Валентин, ощутив спиной холодную неровную стену. Мелкие камушки впились в тонкую кожу, будто только этого и ждали всё свое существование, но Придд почти не почувствовал боли, в любом случае она уже давно была прочно связана с удовольствием. Да и Ричард компенсировал неприятные ощущения своими прикосновениями, уверенными и точными, бьющими теплом в самые чувствительные места. Он вообще с самого начала был куда более умелым, чем казался со стороны. Валентина уже давно волновал вопрос: где Окделл всему научился? Но ещё больше его волновала собственная догадка.
- Ричард, - почему-то это он произнес шепотом, Дик посмотрел с беспокойством, - ты был с маршалом? – В такой момент нельзя соврать, сейчас, когда они так сблизились и делятся теплом друг с другом, однако Ричард не соврал он, просто молчал. Молчание показалось Придду красноречивым, и всё же не являлось полноценным ответом.
- Скажи мне правду, - попросил Валентин, взамен же его развернули лицом к стене и втиснули между ног колено, заставляя расставить их пошире. Придд с охотой подчинился, впрочем, это не мешало ему продолжать настаивать:
- Ричард, скажи мне правду, - выдыхал он сквозь зубы, экономя дыхание, сбившееся от бешенного ритма, который любовник задал с самого начала. Валентину казалось, будто от каждого толчка в нем загорается маленькое солнце. Этих солнц становилось много, они грели и жгли внутренности, снова доставляя одновременно два противоположных ощущения: боль и удовольствие.
- Скажи мне правду, - Придд перешел на мольбы, чувствуя, как приближается разрядка, а Ричард безжалостно молчал.
- Скажи, ну пожалуйста, скажи правду, - любовник замер, отчего все солнца внутри мгновенно погасли. Валентин начал четче ощущать реальность, осознавая, что стена царапает кожу, пол ледяной, а тело, покрытое потом, вновь дрожит от холода.
- Ричард, - позвал он, не уверенный, что Окделл всё ещё в комнате.
- Я люблю тебя, - возвращение получилось неожиданным и до сумасшествия приятным. Валентин сам подался навстречу твердой плоти любовника, сразу же застонав от удовольствия. Солнца внутри тела вспыхнули, и Придду показалось, что он умирает от наслаждения. Он даже не замечал, что отчаянно царапает стену, срывая ногти и раздирая в кровь подушечки пальцев. Очнулся Валентин только, когда Ричард принялся поливать его уже чуть остывшей водой. И конечно, первым делом ему захотелось не поблагодарить или сказать комплимент, а спросить не без ехидства:
- Что вы сказали, герцог? – Придд знал, что Окделлу не хватит смелости повторить эту простую фразу сейчас, в спокойном состоянии, когда страсть улеглась и перестала сводить с ума. Ричард посмотрел на любовника спокойно и даже как-то равнодушно, как на несмышленого ребенка. Он снял с жаровни кувшинчик с вином, налил его в высокий бокал и подал Валентину.
- Правду, герцог, вы просили, и я её сказал, - Придд поперхнулся встречной остротой, покорно принимая бокал. Неожиданно стало ясно: всё изменилось. Они долго и с наслаждением ненавидели друг друга и так увлеклись, что упустили момент, когда на выжженном ненавистью поле выросла любовь. Очень нежная, хрупкая настолько, что её можно повредить одним вздохом. Поэтому Валентин задержал дыхание и шагнул к Ричарду, собираясь сказать свою правду.
Сколько шагов от ненависти до любви?
У каждого своё расстояние.
Бета: Амелия Б.
Пейринг: Валентин/Ричард
Жанр: adult, UST (правда не долгий)
Рейтинг: варьируется от PG-13 до NC-17
Описание: Это только кажется, будто поводом для сближения может стать лишь любовь или дружба. Непримиримые враги тоже не могут жить друг без друга.
От автора: моё видение может не совпадать с вашим, и тем не менее я вижу Валентина именно таким, поэтому ООС не ставлю и прошу со мной не спорить по этому поводу. Ещё в фиках, будет присутствовать такой феномен как жестокость, которая кому-то может показаться чрезмерной, а по-моему в самый раз) Если что я вас предупредила.
История перваяИстория первая
Если от ненависти до любви – один шаг, то какое расстояние разделяет ненависть и страсть?
Время от рождения до первого знакомства?
Может быть несколько слов, от оскорблений до дуэли?
Или это длина от плеча до острого кончика шпаги в вытянутой руке?
И когда, в таком случае, возникла эта ненависть?
Когда впервые стало ясно, что от Спрута не дождаться помощи, что он холодная скользкая гадина, которая всегда себе на уме?
Или может быть, когда Ричард обзавелся клеймом предателя?
Пока они шли до Старого Парка, им казалось, что они ненавидят друг друга всю жизнь. Но потом возник лишенный логики вопрос: а может быть, нет, и не было никакой ненависти? В любом случае дуэль приняла неожиданный оборот для обоих.
- Ненавижу, ненавижу тебя, чтоб ты провалился, - шепчет герцог Окделл, оставляя на шее бывшего однокорытника красные следы укусов. А Придд молчит, он привык делать, а не говорить. Валентин хочет ударить противника, сделать больно, однако вместо этого цепляется руками за плечи Ричарда и, сам не понимая, как так вышло, тянется на встречу жестоким, грубым поцелуям.
- Герцог, вам нужно перевязать рану, - здравая мысль сейчас больше похожа на бред, Окделл даже на мгновение замирает, чтобы посмотреть на всегда разумного, Валентина как на сумасшедшего.
- Вы потеряете много крови, - голос Придда звучит почти жалобно, почти умоляюще, интересно, о чем он умоляет: остановиться или не останавливаться? Дик уже сделал свой выбор, а мнение Спрута мало его интересует.
- Заткнитесь, - цедит герцог сквозь зубы. Ну, это уже слишком! Валентину удается подмять барахтающегося Ричарда под себя, хотя рана в бедре ноет от каждого движения, и целует Дика сам, почти кусая, одновременно оттягивая за волосы, заставляя запрокинуть голову. Окделл шипит что-то неразборчивое.
- Я тоже вас ненавижу, - заверяет его Придд спокойно. Только очень внимательный слушатель уловил бы в его голосе легкую дрожь. В ответ снова шипение и рычание, кажется, противник позабыл человеческую речь.
Оба герцога искренни друг с другом. Ненависть это та же самая страсть только выраженная в другой форме. Удар может быть и лаской, шипение стоном, а победа наслаждением.
Дуэлянты катятся по земле, кусаясь и рыча. В раны обоих забиваются мелкие камушки, но они не обращают внимания на боль. Валентин не уверен в том, чего хочет, всё решает его тело. А оно сильнее вжимается в Ричарда, трется, чувствуя движения навстречу. Мир теряет понятные очертания, верх сливается с низом, всё заполняет жар и шум крови, стучащей в висках. Это безумие, и его можно прекратить только одним способом…
Сквозь звон в ушах слышен голос Карваля, кажется, он просит их остановиться. Валентин растерянно шарит взглядом по знакомым и незнакомым лицам южан, по окровавленной траве вокруг и, наконец, видит Ричарда, такого же растерянного, словно его внезапно обвинили в преступлении, которого он не совершал.
- Мы не закончили, Валентин! – Кричит он, заметив, что Придда уносят солдаты.
- Я в вашем распоряжении, как только встану на ноги! – обещает Спрут и думает, что возможно и раньше. Хотя нет, пока раны будут заживать, они решат с чем все-таки не закончили: с ненавистью или страстью?
История втораяИстория вторая
Он у него в плену. Самодовольный предатель и к тому же гордый, как тысяча Леворуких. И такой же красивый. Валентин почти не позволяет себе подобных мыслей, только они появляются как-то сами собой. Видеть Окделла связанным оказалось неожиданно приятно, горячая волна желания охватила всё тело, поэтому Придд велел развязать пленника. Так он потерял немного своей соблазнительности, и всё же она не исчезла совсем. Напоминая о себе вспотевшими руками, отчаянно сжимающими поводья лошади.
Ричард презрительно осматривал отряд Спрута и место, где они остановились. Какая-то дыра, герцог Окделл в подобный постоялый двор и не заглянул бы, но выбирать не приходится. Ничего он отомстит Придду и за это, когда-нибудь. Дверь комнаты неожиданно распахивается. На пороге стоит Валентин и несколько человек с подносами в руках.
- Это ещё что? – Спрашивает Дикон, демонстративно морщась, хотя от тяжелого запаха жаренного мяса желудок болезненно сжимается.
- Я ужинаю с вами, - Валентин произнес это с самым непроницаемым из своих выражений лица. А ведь Ричард уже научился кое-что улавливать: иначе изогнутые уголки губ, взгляд, чуть-чуть сдвинутые брови. Нет, он не наблюдал за Спрутом, разумеется, не наблюдал. И уж тем более не любовался его безупречным профилем и необычным цветом глаз.
- Думаю, мы можем обойтись без компании друг друга.
- Вполне, - Валентин издевательски вежливо улыбается, - но у вас могут возникнуть опасения, будто я хочу вас отравить. Чтобы их не было, мы будем есть одно общее блюдо, – на столе уже расставлены тарелки и разложены приборы. Еда выглядит прилично, да и Дикон так сильно голоден, что никакая компания, какой бы неприятной она ни была, не испортит аппетита.
Валентин думает, что над ним издеваются. Как иначе объяснить, что Окделл управляется с едой так… дразняще? Только подумать, как его пальцы обхватили нож: нежно и уверенно, так чтобы и не упал и не почувствовал боли… мысли Придда уже давно далеки от столовых приборов. Он с усилием заставляет себя вернуться к еде, но невольно смотрит на юношу, сидящего напротив. Ричард облизнул губы, потом чуть приоткрыл их, и поднес ко рту вилку с кусочком мяса. Капелька соуса упала на нижнюю губу, покатилась по подбородку, кажется, вот-вот упадет и запачкает камзол, но нет, гибкий розовый язык быстро слизывает её и снова исчезает за бледными губами. По этикету полагается избавляться от подобных неприятностей салфеткой, однако Окделл, видимо не собирается демонстрировать Спруту свои хорошие манеры. Валентина подбрасывает на стуле от такой выходки, он сдерживается изо всех сил и потому не замечает, что с упорством достойным лучшего применения втыкает вилку прямо в тарелку. Ричард удовлетворенно хмыкает, опуская в рот очередной кусочек пищи, и жует его, не переставая улыбаться.
- Приятного аппетита, - говорит Придд, вдруг вспомнив, что забыл произнести эту фразу перед началом ужина.
- Приятного, - соглашается Окделл и снова облизывает губы, прежде чем отпить вина из своего бокала. У Валентина в висках стучит кровь, глухими размеренными ударами, а воздух в комнате кажется ужасно тяжелым, будто придавливающим к столешнице. Это чувство исчезает, как только Придд перестает смотреть на Ричарда. Всю остальную часть трапезы они не разговаривают и отодвигают тарелки одновременно. Валентин встает, Окделл торопится последовать его примеру и вдруг говорит:
- Всё-таки мы с вами не закончили, герцог Придд, - собеседник поднимает взгляд, в котором читается столько страсти, что Ричард ненадолго смущается. Новоиспеченному полковнику не хочется продолжать разговор. Самое разумное сейчас - это выйти во двор и облиться холодной водой. Но слишком много разумного совершено за последнее время, в жизни должно быть место глупостям.
- С чем мы, по-вашему, не закончили, герцог? – Валентин смотрит выжидающе, и с надеждой. Впервые Ричард оправдывает чью-то надежду. Он хватает Придда за плечи, резко притягивает к себе и грубо целует, как тогда в старом парке, с ненавистью и страстью. Да, закатные твари, да! Валентин расслабляется в руках, уже знакомых и таких желанных. Тогда их прервали, а теперь просто некому этого сделать, особенно если они будут вести себя тихо. Дикон срывает с него одежду, не заботясь об аккуратности, оставляя на обнаженной коже укусы и царапины, а потом с тихим то ли рыком, то ли стоном сжимает Придда в медвежьих объятиях. Снова у Валентина возникает ощущение, что он уже и так слишком много позволил Окделлу, ему хочется перехватить инициативу, но это сложнее, чем в прошлый раз. Ричард физически сильнее, значит, придется, как и в случае с фехтованием – подождать удобного случая.
Дик не церемонится со Спрутом. Он сам виноват: остался на ужин и повел себя так не по-приддовски покорно. Теперь уже не вывернется, гад скользкий. Валентин действительно ужасно холодный и словно выскальзывает из объятий, но Ричард держит крепко. Умнее всего было бы воспользоваться ситуацией и сбежать, да только разве такая светлая мысль может придти в голову, когда вся кровь прилила к паху? Поэтому Окделл кидает Придда на койку и сам наваливается сверху, даже не раздевшись. Ему это не понадобится. Он бы помучил Спрута, но собственное желание так велико, что Ричард устремляется вперед, не успев себя остановить. Валентин очень узкий и неподатливый, кто бы мог подумать, что у него так мало опыта, а ведь его брат должен был дать младшенькому кое-какие советы. Придд сжимает край подушки и закусывает губу, стараясь не стонать, он смотрит на своего мучителя с ненавистью, хотя постепенно начинает сам подаваться ему навстречу.
Ричард ненадолго расслабляется в предчувствии разрядки, ослабляет хватку на белых бедрах Валентина и тот не упускает момента: быстро, словно в одну секунду, выворачивается из-под Окделла и оказывается сверху. Дикон лишенный желанного удовольствия, ахает от неожиданности, когда с него сдергивают штаны, и тянут его бедра вверх.
- Ах, ты… - злится он, пытаясь вернуть свои позиции, но добивается лишь того, что Придд переворачивает его на спину. Ричард всё ещё барахтается на кровати, когда Валентин уже проникает в него и действует гораздо нежнее. Окделл выгибается и шипит от боли, на глазах, непроизвольно, выступают слезы. Заметив это Придд, слизывает их, продолжая двигаться, постепенно увеличивая темп. Ричард комментирует каждый толчок стоном, а кровать – скрипом, они, наверное, расшумелись на весь постоялый двор, и уже все равно, пусть в комнату завалится хоть вся армия Талига, любовники не смогут остановиться.
- Дик, Дик, Дик, - страстно шепчет Валентин, сам этого не замечая, и шумно кончает, тяжело дыша
- Ублюдок, - выдыхает Ричард, это должно звучать как оскорбление, однако в голосе слишком много расслабленности и удовлетворения. Придд не отвечает, на его лице такое выражение, словно он не трахнул герцога, а только что вышел с королевского совета, где был ужасно скучный доклад. Если бы Окделл буквально минуту назад не видел, как это безупречное лицо искажает гримаса удовольствия, он бы приписал ноющую боль между ног какой-нибудь другой причине.
Валентин собирался уйти сразу же, но сначала не было сил оторваться от вспотевшего и горячего Ричарда, а потом пропало и всякое желание уходить. В конце концов, он имеет право делать с пленником что захочет.
Наутро Окделл только благодаря очень внимательным наблюдениям замечает в движениях Придда некоторую неловкость. Ему как будто что-то мешает ходить. Это заставляет Ричарда улыбаться и следить за вчерашним любовником ещё пристальнее. Обнаруживать следы своей деятельности очень приятно: воротник рубашки не полностью скрывает след укуса на шее, на запястье остался фиолетовый синяк, а уж губы зацелованы и искусаны так, что вряд ли хоть у кого-то есть сомнения по поводу того, как герцог Придд провел прошлую ночь. Только вряд ли кто-то догадывается с кем. Поймав на себе взгляд Окделла в очередной раз, Валентин подходит к нему и заявляет решительно:
- Вы едете со мной в Придду.
- Что, но… - теряется Ричард.
- Я считаю, что Ракана нужно лишить как можно большего числа союзников, - заявляет Спрут громко, так чтобы слышали его собственные люди, но в его взгляде легко читается, истинная причина: просто Валентин хочет знать, как герцог Окделл будет смотреться на шелковых простынях.
История третьяИстория третья
Встреча с выходцем не доставила удовольствия. Это мягко сказано, но Валентин даже про себя привык выражаться сдержанно. Многолетняя привычка. Но на этот раз удержаться не удалось. Старое воспоминание о другой, и в то же время, подобной встрече холодило изнутри, будто тысячи ледяных иголок пытались выбраться наружу через кожу. Придда трясло как в лихорадке, и он сам не знал, как оказался у комнаты выделенной Ричарду Окделлу.
Стражники без вопросов пропустили монсеньора, и закрыли двери. И только стук створок заставил Валентина очнуться и осознать где он находится. Придд надеялся, что Дикон, взлохмаченный и заспанный, скажет сейчас что-нибудь глупое, и как ему самому покажется, колкое. Тогда безумие Валентина, это затмение, приведшая его в эту комнату, полностью рассеялось бы. Слово, любое слово, могло разбить магию, которая удерживала Придда рядом с ненавистным предателем. Но Ричард, приподнявшись на локте, лишь посмотрел вопрошающе и промолчал. Промолчал и потом, когда дрожащий Валентин забрался под одеяло и прижался к Дику всем телом. И продолжал молчать, когда Придд рассматривал пленника, нежно сжав его лицо ладонями. Валентин тоже не стал ничего говорить, вернее просто не мог, завороженный упрямым изгибом губ герцога Окделла, и его серыми глазами, из которых никогда не исчезало наивного, открытого выражения, и ещё было в нем что-то настолько отвратительное, что Валентин смотрел без остановки. Ненависть грела его, растапливала лед внутри, но просто взгляда оказалось недостаточно. Хотелось целоваться и обниматься, как всегда, царапаясь и кусаясь. В этом не было никакого намека на игривость, совсем наоборот, оба нападали всерьез, независимо от того, что все действия сводились к одному результату.
Придд испытывал удовольствие, горячее и томительное, не только от грубого проникновения, но и от звука поскрипывающей кровати, собственных сдавленных стонов и хриплого дыхания Ричарда, обжигающего затылок. Теперь Валентин дрожал от желания, подступающая несколько раз разрядка, никак не приходила к нему. Юноша весь напрягся и тихо всхлипывал, поддаваясь навстречу быстрым движениям. У Дика, кажется была та же проблема. Он пару раз издал звук похожий на рычание и стон одновременно, но полного удовлетворения так и не достиг. Любовники ненадолго замерли в неудобных позах. Вспотевшие и распаренные, они быстро замерзли и снова потянулись друг к другу за порцией тепла. После уже мало что можно было вспомнить. В сущности всё закончилось только утром, когда оба юноши очнулись и более менее пришли в себя.
- У вас интересные понятия об обращении с пленными, герцог, - Дикон всё-таки сказал очередную глупость. Валентин улыбнулся, но так чтобы это заметила только подушка, а вслух, как обычно, без всякого выражения, сказал:
- Это плата за комнату, герцог.
История четвертаяИстория четвертая
Из-под копыт летели комья грязного снега, капли задевали щеки, разукрасив лица путников коричневыми точками. У Валентина была «разрисована» только одна щека и это удивляло всех кроме Ричарда, к которому Придд постоянно оборачивался во время поездки. Окделл внутренне смеялся, хотя никаких поводов для радости у него не было. Впереди ждало очень неопределенное будущее, но это мало беспокоило герцога. Он уже смирился с тем, что умрет или останется жив кто-то один: Валентин или Ричард. Так зачем жалеть, если ещё ничего не закончилось?
Зимний воздух колол внутренности. Придд снова повернулся к Окделлу, захваченный нелепым желанием положить руку ему на колено. Или коснуться как-нибудь ещё. Ведь кто знает? Может быть, предателя захотят сразу же казнить. Не так давно Валентин сам этого хотел, но сейчас его чувства, которые он привык держать в строгом спокойствии, взбунтовались против разума. Они хотели побыть с Ричардом ещё, растянуть мучительное и, что скрывать, сомнительное удовольствие терпеть этого… Повелителя рядом с собой. Валентин вгляделся в лишенное своей обычной угрюмости лицо пленника и сжал зубы, настраиваясь рассказать регенту всю правду. Ни за что не идти на поводу у своих желаний, да к тому же таких низких, что они просто не стоят внимания.
Навстречу Ричарду кинулся солнечный лучик. Его теплое прикосновение коснулось щеки, защекотало в носу, и только тут герцог понял, что это не лучик, а виконт Сэ, будто отражающий радостное зимнее солнце, выбежал ему навстречу.
- Арно! – Еле удержавшись на ногах, воскликнул Окделл. Правда, без особой радости.
- А я уж думал, не увидимся, - Савиньяк действительно сиял в прямом и переносном смыслах. К его мягким светлым волосам, немного растрепавшимся на бегу, липнул свет, вплетался в пряди и словно перетекал на белую кожу.
- Ддда, - всё ещё ошарашенный таким теплым приемом отозвался Ричард.
- Ого, друг, да ты замерз. Пойдем внутрь, - Арно хлопал товарища по плечу, болтал, а Окделл не слушал и отвечал односложно, слишком занятый мыслями о Валентине.
- Окделл мой порученец, - рука резко хлопнула по столу. Придд не собирался этого делать, просто таким образом проявилась его нервозность. Было страшно, что ему не поверят, и он бросил все силы на то, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица.
- Хм, конечно, - не стал возражать Жермон, тут, кажется, не слышали ничего о предательстве Ричарда, а если и слышали, то… Валентин тоже был в списке предателей, а тем временем, на столе лежал приказ подписанный Алвой. Значит, Окделла простили так же как его. Придд мысленно вздохнул с облегчением.
- Но почему нет бумаг и для него?
- Это длинная история.
- Понимаю, - может быть, они и понимают что-то, но смолчат. Наверное, уже поняли, что Валентин достаточно независим, чтобы уметь не слушать советов.
Придд вышел в коридор на ватных ногах. Его не отпускало напряжение, которое в последнее время он научился сбрасывать приятным для себя образом. Валентин впервые за всю жизнь стал воспринимать постель как нечто особенное. Со времени потери девственности он не испытывал к этому той тяги, которую приписывают всем молодым людям. И вот, появился Ричард. Валентин его ненавидел. Из-за него пришлось соврать, из-за него они задержались в пути, и вообще от него одни неприятности, но как же сильно Придд его хотел. Прямо сейчас, немедленно.
Окделл нашелся в столовой. Он сидел рядом с младшим Савиньяком и смеялся над чем-то. Этот смех Валентин не слышал уже давно: громкий и гудящий, раздающийся словно из колодца. Так Ричард смеялся в Лаик, давным-давно.
- Герцог Окделл, нам нужно поговорить, - черные глаза Арно впились в холодное лицо Валентина, как робкое зимнее солнце вгрызается в глыбу льда. Эффект был точно такой же – Придд не обратил на него внимания.
- Мы, кажется, уже разговариваем, герцог, - Олененок хотел быть ядовитым, а получился смешным.
- Ричард, идем, - наверное, хрипотца в голосе Валентина подсказала Дику предмет их разговора, потому что он поднялся из-за стола сразу же.
- Прости, Арно, нам действительно очень нужно.
Оба не знали, из каких источников черпают свою страсть. В тот день им пришла мысль, почти одновременно, что, возможно, страсть существует в них сама по себе. Это данность, столь же естественная как части тела через которую они её удовлетворяют.
Руки Ричарда, нагретые об чашку, касались всё ещё прохладной плоти Валентина. Прикосновения стали более умелыми, никакого сравнения с их первой бурной, но очень странной ночью. Окделл достиг в этом определенного мастерства, без труда удерживая любовника на грани неудовлетворенности и удовольствия.
- Ты с ним заигрывал, - Валентин грубо вдавил любовника в дверь, ручка впилась Окделлу в поясницу.
- Нет.
- Не отпирайся, я видел, - пряди волос такие скользкие, что приходишлось сжимать кулаки сильнее, даже рискуя сделать Ричарду больно. Немного боли, пожалуй, не помешает.
- Ты хотел, чтобы я ревновал, - Валентин сам понимал, что несет абсолютную чушь, но ему хотелось обострить чувства, разозлить и себя и Дика. Чтобы было как раньше.
- Хватит болтать, - крепкая нога уже обхватила талию Придда, тот же, ухмыльнувшись, подхватил вторую и ещё сильнее вжал Ричарда в дверь. На этот раз уже бедрами. Это всё ещё было грубо и болезненно для обоих, но что-то всё равно изменилось. Они не знали что именно. Может быть, какие-то совсем мелкие детали, а может быть дело в том, что Валентин неосознанно стонал:
- Ты мой, мой, ясно тебе.
Или в том, что Ричард отвечал, хватаясь за плечи любовника:
- Ну, конечно, конечно твой.
Вот теперь можно задавать вопросы, просить проду или умолять никогда больше этого не писать))) Да, это конец, кстати.
История пятаяИстория пятая
Ариго наблюдал за юношей. Вернее было бы назвать его сумасшедшим идиотом, если бы совершаемые им действия касались его личной прихоти. Гибкая фигура ловко передвигалась по опасному льду, проверяя путь впереди себя палкой. Жермон хотел было заволноваться, но решил, что стоящий тут же, между ним и Ойгеном, герцог делает это за них всех. В руках Окделл держал полотенце, и вся его напряженная поза громче всяких слов говорила о том, как он поступит с этим прыгуном, как только он окажется достаточно близко.
- Вам так не терпится накормить виконта Сэ шляпой? – Спросил Ариго, мокрого до последней нитки Придда, но тот не смог ничего ответить, потому что на него набросился Ричард с полотенцем. Похожий, скорее на хлопотливую наседку, чем на порученца, Окделл принялся растирать полковника, пытаясь одновременно высушить ему и волосы, и всё остальное тело. Валентин отбивался, однако как-то неохотно.
- Дай мне сказать.
- Потом, - отрезал Ричард, продолжая настойчиво тянуть полковника за собой. Ойген улыбался, похоже, ему с этой парочкой всё давным-давно стало ясно, а вот Жермон понял лишь сейчас. Он ещё не знал, как бы к этому отнестись, поэтому просто сказал:
- Идите, герцог, доложите, когда приведете себя в порядок, - улыбка появилась на его лице сама собой. Наверное, Ариго радовался чужому счастью. Ведь оно так редко попадается во время войны.
У камина уже стояло ведро с нагретой водой, а на специальной жаровне, устроился кувшин с вином. И где только раздобыл? – Успел удивиться Валентин, когда с него начали стягивать одежду. Повернувшись к любовнику, он заметил, что тот хмурится и даже сопит от усердия. Валентина всегда забавлял такой Окделл, это бестолковое старание придавало ему сходство с огромным вепрем, продирающимся сквозь колючие кусты, без всякой конкретной цели. Придд помог Ричарду раздеть себя, но взамен потребовал тоже избавиться от одежды.
- Потом, - снова тот же не терпящий возражений тон, что и на реке и больше ни единого слова. Валентин рассердился бы, однако знал, что так Дик проявляет беспокойство. Сейчас он ни о чем не может думать только о том, чтобы любовник не простыл. Хотя рубашку с него всё-таки удалось снять, а потом Придд оказался прижатым к стене. Гладкие змейки воды потекли по волосам, спускаясь всё ниже, кожа отзывалась на их горячее прикосновение покалыванием. Только теперь Валентин осознал, как сильно замерз, пока переправлялся через реку. Внезапно холод, существовавший, будто где-то по ту сторону сознания, обрушился на юношу, ударив по пяткам ледяным полом, сжимая внутренности, заставляя зубы отстукивать замысловатый ритм. Кожа стала настолько чувствительной, что реагировала на каждое, даже самое легкое прикосновение. Вода и та казалась настолько тяжелой, что грозилась вот-вот стянуть с герцога всю кожу. Валентин улучил момент, когда Ричард отстранился чтобы в очередной раз зачерпнуть воды, и прижался к любовнику, издав весьма недвусмысленный стон.
- Валентин, - Окделл нахмурился ещё сильнее, хотя такое трудно было себе представить, но Придд не слушал.
- Я замерз, - он сжал лицо любовника холодными ладонями и поцеловал его в губы, словно это утверждение требовало ещё более веского подтверждения. Ричард вздохнул, но всё-таки отставил большую кружку, которой зачерпывал воду и ответил на поцелуй.
- Ммм, - отозвался Валентин, ощутив спиной холодную неровную стену. Мелкие камушки впились в тонкую кожу, будто только этого и ждали всё свое существование, но Придд почти не почувствовал боли, в любом случае она уже давно была прочно связана с удовольствием. Да и Ричард компенсировал неприятные ощущения своими прикосновениями, уверенными и точными, бьющими теплом в самые чувствительные места. Он вообще с самого начала был куда более умелым, чем казался со стороны. Валентина уже давно волновал вопрос: где Окделл всему научился? Но ещё больше его волновала собственная догадка.
- Ричард, - почему-то это он произнес шепотом, Дик посмотрел с беспокойством, - ты был с маршалом? – В такой момент нельзя соврать, сейчас, когда они так сблизились и делятся теплом друг с другом, однако Ричард не соврал он, просто молчал. Молчание показалось Придду красноречивым, и всё же не являлось полноценным ответом.
- Скажи мне правду, - попросил Валентин, взамен же его развернули лицом к стене и втиснули между ног колено, заставляя расставить их пошире. Придд с охотой подчинился, впрочем, это не мешало ему продолжать настаивать:
- Ричард, скажи мне правду, - выдыхал он сквозь зубы, экономя дыхание, сбившееся от бешенного ритма, который любовник задал с самого начала. Валентину казалось, будто от каждого толчка в нем загорается маленькое солнце. Этих солнц становилось много, они грели и жгли внутренности, снова доставляя одновременно два противоположных ощущения: боль и удовольствие.
- Скажи мне правду, - Придд перешел на мольбы, чувствуя, как приближается разрядка, а Ричард безжалостно молчал.
- Скажи, ну пожалуйста, скажи правду, - любовник замер, отчего все солнца внутри мгновенно погасли. Валентин начал четче ощущать реальность, осознавая, что стена царапает кожу, пол ледяной, а тело, покрытое потом, вновь дрожит от холода.
- Ричард, - позвал он, не уверенный, что Окделл всё ещё в комнате.
- Я люблю тебя, - возвращение получилось неожиданным и до сумасшествия приятным. Валентин сам подался навстречу твердой плоти любовника, сразу же застонав от удовольствия. Солнца внутри тела вспыхнули, и Придду показалось, что он умирает от наслаждения. Он даже не замечал, что отчаянно царапает стену, срывая ногти и раздирая в кровь подушечки пальцев. Очнулся Валентин только, когда Ричард принялся поливать его уже чуть остывшей водой. И конечно, первым делом ему захотелось не поблагодарить или сказать комплимент, а спросить не без ехидства:
- Что вы сказали, герцог? – Придд знал, что Окделлу не хватит смелости повторить эту простую фразу сейчас, в спокойном состоянии, когда страсть улеглась и перестала сводить с ума. Ричард посмотрел на любовника спокойно и даже как-то равнодушно, как на несмышленого ребенка. Он снял с жаровни кувшинчик с вином, налил его в высокий бокал и подал Валентину.
- Правду, герцог, вы просили, и я её сказал, - Придд поперхнулся встречной остротой, покорно принимая бокал. Неожиданно стало ясно: всё изменилось. Они долго и с наслаждением ненавидели друг друга и так увлеклись, что упустили момент, когда на выжженном ненавистью поле выросла любовь. Очень нежная, хрупкая настолько, что её можно повредить одним вздохом. Поэтому Валентин задержал дыхание и шагнул к Ричарду, собираясь сказать свою правду.
Сколько шагов от ненависти до любви?
У каждого своё расстояние.
@музыка: Enya - The sun in the stream
@темы: фанфики, Отблески Этерны
-
-
28.03.2010 в 20:45-
-
19.04.2010 в 16:34-
-
19.04.2010 в 16:45по-моему, он не берет
-
-
19.04.2010 в 17:11Это же Придд, с ним всякое возможно
-
-
19.06.2010 в 12:32Ай да Придд, ай да змеюка, зажал для себя целого Повелителя Скал, умничка
Отдельное спасибо за Арно - по-моему, такое короткое и в то же время яркое описание свело на нет ангст всех предыдущих глав и настроило на ХЭ))
-
-
19.06.2010 в 12:35-
-
19.06.2010 в 20:05вело на нет ангст всех предыдущих глав и настроило на ХЭ))
Вот как будто я хоть раз закончила по-другому.
!!!VampiRella!!! ну я рада что вам нравится, для того и стараюсь, чтоб всем было хорошо))
-
-
19.06.2010 в 20:06Вот как будто я хоть раз закончила по-другому.
Но вы любите попугать))
-
-
19.06.2010 в 20:11-
-
19.06.2010 в 20:43Я буду вспоминать об этом в очередной раз, когда кому-то из героев будет плохо))
-
-
03.07.2010 в 15:08-
-
03.07.2010 в 15:13Мне инетересно, а что с Надором- это раз, как они будут выкручиваться, когда все узнают о том, что Дик сказал виновен
Нет ну тут все как в книге, просто Дик об этом не знает и узнает где-то сугубо в последствии и не в моем фике. Но за него можно не переживать: его есть кому утешить.
-
-
03.07.2010 в 15:15-
-
03.07.2010 в 15:17-
-
03.07.2010 в 15:20Как Окделл. Прям вот во всех смыслах подходит.
-
-
03.07.2010 в 15:21-
-
16.07.2010 в 17:31-
-
09.01.2012 в 04:12-
-
18.02.2012 в 23:39И тебе так здорово удалось рассказать про этот шаг от ненависти до любви.
-
-
19.02.2012 в 09:08Как только фендом вошел во вкус, появился придоньяк и об том пейринге резко забыли. В общем-то не сказала бы, что придоньяки так уж от Валедиков отличаются. Тот же принцип "холодный-горячий".
-
-
19.02.2012 в 10:23-
-
19.02.2012 в 10:25Да этого у него полно)))
-
-
18.07.2012 в 21:13-
-
18.07.2012 в 21:25-
-
03.11.2012 в 22:52