Ща поясню к чему это.
На инсайде хорошо сказали, спасибо человеку за эту мысль:
Пишет
Гость:
25.09.2015 в 20:25
Лично я пока что подожду, когда ТС осилит буковски-стайл. Экспериментальный, угу.
ну, грубо говоря, он экспериментален по сравнению с большинством фиков по ОЭ. никакой сладкой сеньорско-вассальской ебли, никакого изнывания о том, что после излом всю романтику обломают какие-то твари, никакого любования усредненно-испанскими, -французскими, -немецкими типажами, никакой нежной юношеской дружбы, перетекающей в ламповую любовь под шум дубрав и под пологом родового цвета, - и в всё это в антураже XVIII-XIX века.
во всяком случае, ради интереса я их осилил. А вот остальное творчество ОЭ - в основном нет. в своё время читал много по Камше, но только по некоторыми пейрингам, с тех пор жрать одно и тоже уже сил нет
URL комментарияЯ в фандоме с 2009-го года и мне надоело. Так сильно бомбануло недавно, да, но понимаете, я всегда очень старалась: слушала, спрашивала, кроила и перекраивала. И что я получила после ЗФБ? Все говно кроме Ортанс. Ну, заебись теперь.
И ещё одна причина взрыва: мне надоели сами тексты. Да, они бывают качественные, с хорошим сюжетом и композицией, но они ведь про одно и то же. Они даже написаны (все хорошие тексты) похоже. Всегда там кто-нибудь страдает, чаще всего, страдают ВСЕ, где-то в середине есть красивая сцена секса между героями (если это не джен) и главной развязкой является любовь или нелюбовь. Всё написано гладким, нежным с вашими глазками, языком, сдобренным красивыми и удачными метафорами или сравнениями. Да, нужен талант, чтобы управляться с этим умело, но у меня всё равно не получается. К тому же меня уже тошнит от этого. Так же как тошнит от стандартно краснеющего Ричарда, демонически-соблазнительного Рокэ и от того, что никто, блин, не считает это оосом.
И да, я прекрасно понимаю что нужно публике и за что мне бы простили огрехи с языком. Чтобы это продемонстрировать я и написала "Супругов". Большинству нужна стандартная милота, лучше с хеппи-эндом, а если у вас ангст, то надо прикрыть себе тыл хорошим языком или хотя бы крепким сюжетом. При желании я могла бы написать мешок чего-то в таком духе,
Спасибо всем за советы, кто их давал. Однако особенное отдельное спасибо тем...ммм людям, которые вернули меня к реальности. Дурой надо быть, чтобы позволить себе размякнуть в этом фандоме. На самом деле все мои вопросы по поводу текстов и личного поведения касались прошлого, как я и говорила, сейчас уже бесполезно. Все эти подбадривающие речи, похвалы и слова о том, что я небезнадежна опоздали года на два. Где раньше были эти товарищи, которые теперь типа разочарованы во мне? Когда вы не были разочарованы, могли бы придти мне хоть словечко сказать. И вы поймите, я не хочу показаться неблагодарной или в белом плаще. Правда, спасибо вам за ваши слова, просто они больше не достигают моего разума, хотя и согревают сердце. Мне приятно их слышать, но я не могу больше ходить этой дорожкой "красивости". Единственное о чем обещаю подумать это о том, чтобы даже порноту сделать не ООСной или менее ООСной. Если уж дрочить, то на знакомых героев)
И вот что ещё бесит в фандомных текстах: попытка придать им больше веса, чем в них есть. Разговоры о проработке характеров, сюжета, стилизации. Да ладно вам! Не хочу прикрываться возвышенными намерениями. Я знаю с какой целью пишу: чтобы читатель прочел и кончил на месте. Вот над этим обещаю поработать.
Да, пост вышел душноватый, но БЕЗ ПАНИКИ. Мне есть чем вас развлечь.
Для примера того о чем я говорю, буквально старая я против новой. Фик в котором суровая реальность столкнулась с бестолковым романтизмом Ричарда. И финал открыт потому что ещё неизвестно что победит.
Жаль, что фика не было в выкладке, не потому что обидно, просто интересно какая бы на него была реакция. Шапку писать не хочу, но и так понятно: Алвадик, нца, ппц как много фикбучных штампов, йумар для тех кто поймет
читать дальшеГоловная боль Рокэ Алвы
Молоточек уткнулся в висок, сначала коротко и не больно, бьющий явно только примерялся, а затем, как следует размахнулся и со всей силы ударил, до ярких вспышек под закрытыми веками. Рокэ проснулся с недовольным стоном. В слишком резко открытые глаза тут же впился яркий свет. Ещё один стон и несколько кэналлийских ругательств влились в это проклятое утро.
Следующую попытку открыть глаза Рокэ предпринимал уже осторожнее, свет уже не казался таким ярким, головная боль утихла, но ему всё равно снова захотелось зажмуриться, когда он увидел кто спит с ним рядом. Окделл даже не спал, замерев, как зверек в своей норке под одеялом, он смотрел на Рокэ своими большими серыми глазами и дышал через раз.
— Я вчера много выпил? — Вопрос звучал глупо, но Рокэ никогда не знал с чего начать разговор в таких ситуациях.
Это было ещё одно его проклятье. Ведь просил же он Хуана следить, чтобы пока соберано напивается с ним рядом, крутились только женщины. При чем такие за чью честь можно не беспокоиться. Или вообще никого. Просыпаться в одиночестве совсем не так плохо, как многие думают.
— Да, монсеньор, — ответил, покрасневший Окделл и Рокэ захотелось его ударить. А так же Хуана и всех прочих, не уследивших слуг. Ну, кто пустил к нему оруженосца вчера?! Возись теперь с ним!
Окделл, тем временем, расхрабрился и, поборов своё смущение, прижался к Рокэ, преданно заглядывая в глаза.
«А я хорош!» — Подумал Рокэ, несмотря на общую раздраженность и приобнял сопящего и краснеющего оруженосца. Тот забавно вытягивал губки, явно не осознавая, что его желание поцелуя слишком очевидно. Сжав пальцами затылокОкделла, Рокэ наклонился и коротко коснулся губами губ. Не дав втянуть себя в глубокий поцелуй, он строго спросил:
— Что случилось вчера? — Не забыв покраснеть ещё гуще, Окделл рассказал всё весьма подробно…
Поцелуй Алвы были горячими и настойчивыми, руки гладили по спине, сжали ягодицу, и захотелось кричать, но не от страха. Ричард смог выдать лишь хрип, прижавшись животом к восставшей плоти другого мужчины. Шалый взгляд Алвы шарил по лицу Ричарда, словно ища какой-то ответ на неизвестный им обоим вопрос.
— Монсеньор… — он хотел бы оттолкнуть, обругать самыми грязными словами, но Алва прижался горячими губами к его шее, безошибочно найдя чувствительное место. Ричарда всего выгнуло от удовольствия, в паху всё отяжелело и напряглось до треска в штанах.
— Хочу тебя, немедленно, — требовал Алва, покусывая его ухо и бездумно водя руками по телу. Одна, наконец, накрыла восставшую плоть Ричарда, скользнула ещё ниже, приподняла яички.
— О нет, нет, — сопротивлялся Ричард из последних сил, хотя удовольствие уже разлилось по его телу ядом, до онемения конечностей. Он и так готов был отдаться монсеньору, прямо сейчас, у камина, как последняя служанка, но всё решил взгляд Алвы. Сжимая плечи Ричарда, он смотрел с тоской и жаждой, сказав этим больше, чем любыми словами. Ах, как давно монсеньор скрывал свои чувства, терпел эту пытку, изображая равнодушие? И теперь, когда он решился, неужели Ричард посмеет оттолкнуть его?
Он тряхнул головой и с готовностью кинулся в пучину разврата, раскрывшуюся перед ним.
От обещания удовольствия всё тело крутило и покалывало так, до боли в мышцах. Поэтому Ричард, затуманенным сознанием плохо запомнил дорогу до спальни и момент, когда они оба избавились от одежды.
Рокэ, ведь теперь он мог называть его по имени, лег сверху, придавив к постели. Ричард хотел что-нибудь сказать, о чем-то попросить, хотя и плохо понимал о чем, но любовник прижал палец к его губам.
—Шшш, — зашептал он нежно, прося довериться, не бояться. И Ричард решил поверить.
Он раздвинул ноги, хотя и было невыносимо стыдно лежать обнаженным и раскрытым, спасало лишь выпитое вино, кружащее голову и позволяющее хоть немного расслабиться. Воздух холодил разгоряченную кожу бедер недолго. Рокэ опустился между его ног и прижался горячим языком прямо к входу, раздвигая края, ввинчиваясь в его тесноту и это было так приятно, что Ричард почти не почувствовал, когда в него толкнулся первый палец. Вздрогнул и болезненно сжался он лишь на втором. Рокэ справился и с этим, сделав такое, от чего Ричард закрыл руками мгновенно вспыхнувшее лицо. Монсеньор сосал его плоть, продолжая толкаться пальцами внутрь, растягивая тугие мышцы, готовя их к тому, что было стыдно даже представить. Ричард вцепился в собственные волосы, не желая выть от этого острого сладкого удовольствия и сдерживаясь, чтобы не излиться немедленно. Рокэ выпустил его плоть из горячего плена собственного рта и приподнял Ричарда за бедра. Тот отвернулся от жадного взгляда синих глаз, уткнувшись в край подушки. Он старался не думать, что за этим последует, с ужасом и трепетом ожидая этого.
Первый толчок оказался болезненным, словно потоком воды, вымыв из его тела предыдущее наслаждение. Все чувства обострились, тело, будто сжалось в болезненно пульсирующую точку. Ричард вскрикнул и Рокэ запечатал его рот поцелуем, успокаивая и отвлекая. Мышцы входа сжимались вокруг мужской плоти, выталкивая и сопротивляясь.
На миг Ричард словно увидел себя со стороны: развращенного, раскрытого и жалкого в своем падении. Но потом Рокэ по-звериному укусил его шею, успокаивающе провел языком по месту укуса и снова повторил своё недавнее нежное:
—Шшш, — приятно щекочущее кожу, и оказалось, что его плоть уже давно легко двигается внутри Ричарда. Вдруг стало всё равно, что они делают и как. Им было хорошо вдвоем в этой спальне пропахшей пряными морисскими маслами, даже Создатель не может осудить за такое удовольствие. Ричард обнял Рокэ, с наслаждением запустил пальцы в тяжелые, густые волосы. Он обнял его ногами за талию, начав неосознанно двигаться навстречу, насаживаясь всё глубже и желая прижаться теснее, притереться к Рокэ, как камень к камню в стенной кладке.
Рокэ смотрел на негожадно ловя изменения в лице Ричарда, словно желая навсегда запомнить, отпечатать образ под закрытыми веками. Почему-то хотелось слышать его ободряющие слова, хоть один звук, выдающий удовольствие. Вместо этого Рокэ молчал и шумно дышал, мощно раздувая ноздри.
—Рокэ, — позвал Ричард, желая вызвать хоть какой-то ответ, и его снова попросили затихнуть нежным шепотом:
—Шшш, не сейчас, помолчи, — со стоном Рокэ наклонился к нему, начав резче и быстрее толкаться в тесноту любовника. Подчиняясь этому желанию, Ричард молчал, сдерживая, рвущийся наружу крик, выворачивающий наизнанку, раздирающий легкие. Он сжал зубами край подушки, вцепился в столбики руками и вдруг резко излился, забрызгав живот теплым семенем…
«Ну, ясно, — резюмировал про себя Рокэ, — я напился, начал приставать к смазливому оруженосцу и всё время волновался, как бы меня не вывернуло. Да и голова наверняка болела. Как и сейчас. Просто прекрасно.»
Окделл, тем временем, потянулся к нему за новым поцелуем и углубил его, несмотря на все попытки Рокэ отстраниться. И именно в этот момент вошел Хуан.
Его взгляд будто говорил: опять!
Рокэ ответил своим: сам виноват!
Хуан молча поставил питье от утренней головной боли на столик, фыркнув в сторону попеременно краснеющего— бледнеющего Окделла и ушел.
Увидев его испуганно-преданный взгляд, в котором было ожидание защиты и любви, вся его преданность и доверчивость, Рокэ застонал и пожалел, что сам не может никуда сбежать.
Головная боль усиливалась.
-
-
27.10.2015 в 16:55